Эта история началась давно, лет тридцать назад. Хотя что такое тридцать лет. В человеческой жизни — да, больше трети отмеренного нам срока. А во вселенском масштабе так, ничего, даже не мгновение. Промелькнет человек искоркой по небосводу, и нет его, и никто не вспомнит о нем. А другой и вовсе прокрадется по жизни темной тенью, вроде и не жил.
Володя жил с родителями в Ярославле. Окончил школу и поступил в Московский ВУЗ. Его родители были врачами, поэтому и сыну выбрали такую же судьбу. Он не то чтобы очень хотел стать доктором, но не возражал, с детства любил полистать интересные учебники с картинками. А каких-то других интересов у парня не случилось. Что-ж, врачом, так врачом.
На первом курсе студентов отправили помочь убрать урожай в одно из подмосковных хозяйств. Было такое когда-то. Для многих первокурсников это вообще оказалось первым долгим выездом от родителей. Дети становились взрослыми, из школьников превращались в студентов, а в деревне им предстояло стать самостоятельными. Не для каждого это было простым делом.
Володя наоборот обрадовался свободе и отдыхал от порядком надоевшей родительской опеки. Может они, как говориться, где-то и перегибали палку.
Как-то вечером после работы студенты шли по улице в сельский клуб, где их разместила администрация. Володя чуть отстал и остановился у колодца, где женщина, местная жительница, набирала воду.
— Извините, не дадите воды попить? — Так интеллигентный мальчик обратился к женщине.
— За что извиняешься? Попей, — улыбнувшись ответила женщина, переливая воду из колодезного ведра в свое.
Жажда была сильной, от воды ломило зубы, но Володя все равно пил, и никак не мог напиться. Вода обжигающими струйками стекала за шиворот и приятно охлаждала.
Женщина уже хотела набрать второе ведро, однако Володя перехватил его, их руки соприкоснулись. Рука женщины была на удивление мягкой и приятной. А еще Володя взглянул в ее глаза и утонул в их бездонной черноте. Он сам набрал второе ведро и спросил: «Вам помочь?»
— Что-ж, помоги, но идти далеко», — женщина насмешливо посмотрела на городского паренька.
К этому времени остальные студенты уже скрылись из вида. А Володя с женщиной пошли к ее дому, стоявшему в конце узкого переулка. Домик, где жила женщина, был небольшим, даже крохотным. Володя мужественно донес два ведра, хотя ему казалось, что вот-вот пальцы разожмутся и ведра выскользнут из рук.
Женщина всю дорогу что-то говорила, спрашивала, а Володя лишь односложно отвечал и кивал, было не до разговора. Потом они сидели в кисейной тени сирени на лавочке около дома женщины, она угощала Володю своими яблоками. А он рассказывал о своей студенческой жизни, родителях. И как для него было непросто оторваться от родительского дома.
А женщина тоже посетовала на свою одинокую жизнь, в которой что-то не срослось, не получилось. Как тягостны для нее были пустые вечера и тоскливы ночи. Володя уже собирался идти в клуб, но Ольга Петровна, так звали одинокую женщину, позвала его ужинать: «Что тебе там, чем кормят?»
— Макароны с тушенкой.
— А я сегодня белых набрала, с картошкой нажарила.
Володя нервно сглотнул и согласился. Домик внутри поразил его чистотой и аккуратностью, здесь у каждой вещи было свое место. А как оказалось приятно ходить босиком по домотканым половикам. В доме было много цветов, они радовали.
В родительской квартире этого никогда не было, царила стерильная врачебная чистота, не было тепла, мелочей, создающий уют. А опека и любовь родителей к сыну, да и между собой, сводились к выполнению формальных правил. Так сложилось изначально, так живут многие. Володя другой жизни не знал и не представлял.
Домик Ольги Петровны был живой, очаровывал, как и сама хозяйка, от которой шло тепло. В ней хранились неистощимые запасы нежности и любви, не хватало малого — одушевлённого предмета этой любви, а попросту человека. Почему никто не встретился Ольге Петровне, трудно сказать.
А Володя тем более не задумывался. Зачем? Ему было хорошо, он купался в ласке и внимании, чего ему так не хватало в жизни. К вкусной картошке добавились солености из погреба. Ольга Петровна подавала Володе банки, а он относил их на кухню, холодные, запотевшие.
— Огурчики какие будешь? А помидорки какие любишь, в рассоле или собственном соку? Вот еще лечо баночку возьми.
Володя любил все заранее, даже не попробовав. Как такое не любить. И получилось, что он оказался вовлеченным в круговорот домашней жизни, массу приятных мелочей, которых в его прежней судьбе никогда не было. Он открывал банки. Ольга Петровна накладывала вкусности в тарелочки и вазочки. Володя носил их на стол.
При этом они все время о чем-то говорили, о тех же домашних мелочах. И Володя поймал себя на ощущении, что живет здесь с Ольгой Петровной давным давно, и этот дом уже его, как и Ольга Петровна. Она как-то вдруг стала родной и близкой, стала Олей. Он не заметил как это произошло.
Наверное так бывает, когда две половинки, долго блуждающие во тьме, неожиданно сталкиваются и намертво склеиваются друг с другом. И становится неважен возраст, и место, где это произошло, и даже кто и как выглядит. А Оля была очень симпатичной и понравилась Володе. Этого у ней было не отнять.
Конечно Ольга Петровна была намного старше Володи. Но что значат годы, когда тебе семнадцать, а понравившейся женщине всего тридцать семь.
Утром Володя стоял на центральной улице и поджидал своих друзей студентов. В руках у него был тормозок с едой на весь день, и он чувствовал себя очень гордым. Так тоже бывает.
— Володь, ты куда вчера пропал? — спросил Серега.
— Знакомую встретил, у ней переночевал — Володя не собирался вдаваться в подробности.
— Ну, ну, давай…
— Тебе бы только все опошлить.
— Да, знаем мы таких знакомых, — Серега засмеялся, смех подхватили остальные. Засмеялся и Володя, вроде все в шутку. Девчонки тоже похихикали, а Надя, жгучая брюнетка, сверкнула в сторону Володи карими глазами.
Оставшийся месяц Володя прожил у Ольги Петровны. Ему, городскому жителю, понравилось в деревне и было интересно заниматься домашним хозяйством. Он с удовольствием осваивал новую для себя жизнь и не мог нарадоваться своей Оле. А уж как рада была она, наконец нашедшая свое счастье. Деревенские конечно тоже посудачили, но посудачили и забыли.
Время пролетело быстро. Студенты уехали, начинались занятия. А Володя все никак не мог решиться вернуться в Москву, в шумную жизнь и общежитие. Узкая коечка в четырехместной комнате теперь его не устраивала.
— Оставайся, живи у меня, — предложила Ольга Петровна.
— А учиться как?
— А что такого? У нас многие в Москве работают, час на электричке. Под расписание можно подстроиться. Чего тебе там в общежитии делать, а здесь на всем готовом. Оставайся.
— Да, я и сам хотел бы, в общежитии жить не больно-то. Но… Как мы с тобой…
— А тебе что, плохо со мной?
— Хорошо.
— Ну и оставайся, потом разберемся.
Володя приехал в общежитие за вещами.
— Не понимаю я тебя, старая уже, чего ты в ней нашел? — Серега закидал вопросами Володю.
— А мне у ней хорошо, — Володя без разбора бросал свои вещи в чемодан.
— Дурак! Только на нашем курсе девчонок сколько. Надька с тебя глаз не сводит. А ты?… А… — Серега махнул рукой, — как знаешь. От общежития только не отказывайся.
Так и потекла новая жизнь Володи. Он приспособился к электричке, а главное — был всем доволен и не хотел думать о будущем. Ольга нравилась ему сейчас, он наверное любил ее, получал от нее в ответ те же чувства и то, что ему не досталось в детстве от матери. А что такое любовь? Вряд ли кто сможет ответить на этот вопрос.
Прошло года три. Все вроде было хорошо. Но Володя все чаще начал оставаться ночевать в Москве. То зачетная неделя, то сессия, еще какие-то дела, да и родителей надо бывало навестить. Ольга Петровна почувствовала не то что холодок, но какое-то изменение в отношениях, как это может чувствовать только женщина.
«Что-ж, бывает», — говорила она себе, но начала привыкать к мысли, что рано или поздно Володя все равно уйдет. Тем более работать он планировал в Москве. Конечно Ольга Петровна никак не проявляла своей озабоченности, не говоря о недовольстве, все держала в себе и теперь только ждала.
В последний свой приезд Володя бы мрачный, не находил места и боялся начать разговор.
— Уходишь? — сама спросила его Ольга Петровна.
— Да, — Володя несмело поднял голову и посмотрел в глаза Ольги Петровны. В них стояли слезы, и у Володи дрогнули губы: «Ты знаешь…»
— Не надо, ничего не говори, счастья тебе, — что еще могла сказать верная и любящая женщина.
— Я виноват…
— Не вини себя, все правильно, — ты молодой, тебе еще жить и жить, — а мне не в первый раз…
— Можно я буду заезжать?
— Лучше не надо. Хотя… как знаешь. Всякое в жизни бывает.
Они собрали вещи, но все Володя увезти не смог, в чемодане не хватило места. На прощание они поцеловались, и Володя канул в темноту, спеша на последнюю электричку.
Ольга Петровна посидела, поплакала и сложила все, что оставил Володя обратно в комод, аккуратно сворачивая каждую вещь и поглаживая ее рукой. Вещи еще хранили Володин запах и его тепло. «Пусть лежат, хоть что-то», — подумала она про себя, задвигая на место ящики.
Прошло еще лет пять. Ольга Петровна уже привыкла жить одна, когда жарким августом пришла телеграмма: «Едем в отпуск, остановимся у тебя двадцать пятого. Володя». Сердце радостно застучало, но тут же Ольга Петровна разволновалась: «Что значит едем? С кем едем? И самое главное — как принять, накормить!» До приезда оставалось три дня.
Три дня за хлопотами пролетели быстро. Думать о том, с кем едет Володя было некогда. Но сердце подсказывало Ольге Петровне, что едет он со своей семьей. Как относиться к этому она пока не знала: «Как нибудь разберемся».
На третий день у дома остановилась машина. Из нее вышли Володя, симпатичная молодая женщина и выскочила девчушка лет пяти.
Ольга Петровна вышла их встречать за калитку.
— Тетя Оля… моя двоюродная тетка, жена Света, дочка Маша, — познакомил всех Володя. Ольга Петровна ничего не могла с собой сделать, с любовью смотрела на Володю и пригласила всех в дом. Она искренне была рада их приезду.
— Ты моя бабушка? — спросила Маша, и не дожидаясь ответа, подбежала и обняла Ольгу Петровну. Та окончательно растаяла и взяла Машу к себе на руки.
Гости прожили три дня. Ходили купаться на речку, Володя копался в огороде, а Света помогала по хозяйству. Маша не отходила от новоявленной бабушки.
— Как живешь, Володя? — выбрав время, спросила Ольга Петровна.
— Хорошо, Оль…
— Зови как зовется… как раньше.
— Ничего, что я… мы так приехали?
— Ничего. Что мне одной. Вот и внучка теперь у меня есть. Где работаешь?
— В поликлинике терапевтом.
— Нравится? А то тебя родители сами определили…
— Людей надо лечить.
— Понятно.
И эта встреча быстро пролетела.
— Приезжайте! — крикнула Ольга Петровна отъезжающим гостям и опять затосковала одна.
А дальше события развивались быстро. Володя несколько раз приезжал в гости с Машенькой. Ольга Петровна всегда ждала их и встречала с радостью.
— А что-ж Света не приедет? — как-то раз Ольга Петровна спросила у Володи. Тот только отмахнулся, и деликатная хозяйка не стала задавать неудобных вопросов.
И вот зимой поздним вечером после свистка последний электрички из Москвы в дверь дома кто-то постучал. Ольга Петровна открыла и ахнула. У порога стоял Володя с небольшим чемоданом в руке.
— Пустишь на постой?
— Заходи конечно, — Ольга Петровна тут же бросилась накрывать на стол.
Тем временем Володя разделся, умылся и сел под свет абажура. Ольга Петровна плохо узнавала его. Он был небритым, заросшим и очень усталым, пока ел — молчал. А она вопросов не задавала. Захочет, сам скажет.
— Светка с Машей уехала… — начал Володя и опять замолчал.
— Куда?
— А, не важно, важно с кем… Можно я у тебя поживу?
— Живи конечно.
И Володя опять прижился. Ольга Петровна достала его одежду, чему он очень удивился. Ездил на электричке работать в Москву, а потом устроился в поселковую больницу.
А Ольга Петровна? А что Ольга Петровна, переживала и жалела Володю, и все еще любила его.
— Выходи за меня замуж, — как-то за ужином сказал Володя.
Ольга Петровна чуть не подавилась: «Ты что, шутишь?»
— Нет, серьезно.
— Людей хочешь насмешить?
— Хочу, чтобы у нас все было законно.
— Это важно?
— Очень. Из всех женщин ты для меня самая дорогая и верная. Прости меня, дурака.
На этом историю можно закончить. Ольга Петровна и Володя, теперь он уже Владимир Петрович, уважаемый в округе доктор, живут счастливо уже тридцать лет. А Ольга Петровна считает, что их счастье лишь от того, что у них с мужем одинаковое отчество. «Одно отчество», — тут же поправила она меня.
Дай Бог им здоровья и еще долгих лет счастливой жизни!
А что вы думаете об этой семейной паре?