А ты мне с первого мгновения как своя, как родная. В опасности ты, дорогая. Не даст вам жизни мать мужа.
Своей собственностью сына считает. Пакостить будет. Порчу на тебя насылать, если выступишь вопреки.
Пока присматривается к тебе. В дом свой взять хочет, как прислугу, как рабу. А у тебя пальчики нежные.
В доме отца тебя хлопотами не утруждали сверхмеры. Лилия на минутку задумалась. Потом затороторила по своему обыкновению.
Права в одном. Анна Львовна действительно заманивает нас к себе жить любыми правдами и неправдами. Так это разрешимо.
Мои родители нам квартиру на свадьбу подарили. Из ресторана прямо туда поедем. Да и там и останемся.
Что касается того, что Максим мамин сыночек, мы и эту тему с ним обсуждали. Он далеко не дурак. Все происки матери уже давно вычислил.
Внешне соглашается, чтобы скандалов и истерик не было. А поступает по-своему. У него характер стальной.
Анна Львовна всю жизнь Максима в детские учреждения сбагривала. В детский садик на неделю, в школу на продленку, в летние лагеря на три месяца подряд. Разыгрывала из себя несчастную мать-одиночку.
Пыталась любовника, отца Макса, из семьи увезти. Только его жена оказалась крепким орешком. Оттаскала сердечную подругу-супругу прямо за волосы.
Отвадила разлучницу от дома. Они до этого подругами числились. Да и я с облегчением вздохнула, пояснила.
Я ритуал провела, подруга. Ослабила дурной глаз твоей свекрови. Она теперь долгое время никому жизнь портить не сможет, как бы злобно не шипела вслед.
Чур меня, милая, от такого родства и соседства в доме! Она показала пальцем в сторону коварной женщины еще раз. — Мне пора уходить. А ты береги себя.
Телефон мой у тебя есть. Понадоблюсь. Ты знаешь, как меня найти.
Да и я расправила пышные оборки на юбке с множеством валанов. Пригладила руками примятую блузку. Повела шеей, проверяя на месте лимониста.
Перевязала на голове платок. А потом в внезапном порыве обняла лилию. Ты не провожай меня, красавица.
Я и так припозднилась. В таборе будут недовольны. А вот заработок свой из тебя все-таки спрошу.
Не люблю у своих одалживаться. Поизносилась. Трауру в семье моего мужа неизменно закончится.
Не хочу на обновки у них просить. У нас меня за глаза колдуньей считают. Думают, что любого могу вокруг пальца обвести и деньги вытрясти.
Не обдираю я первого встречного, хоть и бытует о цыганах такая молва. У нас своя честь есть и своя совесть тоже. Ты вот знаешь, откуда поверье пошло, что цыгане детей крадут? Лиля изумилась.
А что, это не так? Глупости в умах людей бродят. У нас в племени девочки в семье не то чтобы лишние. Мужчины больше в цене.
Но, как назло, все века в таборах всегда девочек больше нарождается, как проклятие. Если в семье сына ни одного нет, кто кормить потом родителей будет? Кто добычу серьезную в дом принесет? Кто клан возглавит? Вот и покупают, забирают цыгане в домах малютки, да в детских домах мальчиков новорожденных и тех, кто постарше, как своих родных растят. А увидев такую обласканную цыганами сироту непрекаянную, внешне на цыган непохожую, летит молва вперед цыганского табора.
Украли детенка, за своего выдают. Не крали. За собой увели, если родителей нет.
Или родители горькие пьяницы-алкаши. Вот тебе и весь мой сказ. Лилия теперь сама обняла Дею.
Хорошие вы, люди, праздник. Горячие, веселые, музыкальные, необычные. Я теперь никогда о цыганах плохо думать не буду.
Вас ближе узнать надо. Все на свои места станет. В комнату заглянул Златан.
Там в зале невесту все ищут. Жених и его мать уже все извелись. Гости в недоумении.
Лилия и Дея разомкнули руки. Еще раз взглянули друг на дружку. Каждая из них унесет с этого вечера свои наблюдения и выводы.
Каждая поменяет представление о мире другом, чужом. Цыганка прошелистела юбками по узкому коридору в сторону запасного выхода. Ни к чему ей еще раз публике показываться.
Вслед ей прозвучал голос. — По-английски уходите? Не прощаюсь? Да я не поняла, причем здесь англичане, но переспрашивать не стала. Тихо кивнула.
Этот мужчина не вызывал у нее негативных эмоций. Более того, когда он так внимательно, пытливо смотрел на нее, в нее начинало чаще биться сердце. Это был вечер удивительных открытий.
Она должна скорее вернуться домой и обо всем этом еще раз подумать. Утро вечера мудренее. Златан опять крадучись шел за Деей.
На сей раз по темной улице. Решил, что проводит ее инкогнито. Посмотрит, где молодая женщина живет.
Да и боевыми искусствами он с юности занимался не зря. Если ей будет грозить опасность, он прикроет Дею собой. Мужчина уже понимал.
Эта цыганка разбила его сердце. По засыпающему городу шли не так долго. Вскоре женщина остановилась возле крепкого высокого забора.
Тихо постучалась. Когда кто-то открыл, юркнула за дверь. Злата наглядела крестности.
Рядом с этой громадой светились окошки в других таких же внушительных строениях. Рядом с калиткой виднелось массивное дерево с толстыми раскидистыми ветками. Златан ухватился за одну из них, подтянулся, пополз, как ловкий ягуар на вершину, улыбаясь про себя, что докатился до того, что пользуется повадками диких зверей.
Внизу послышался шорох, а потом раздались голоса. — Эй, там, на дереве! Что за гость к нам пожаловал? Спускайся вниз по-хорошему. Вокруг ствола, как из-под земли, выросло несколько мужских фигур.
Охрана у цыган, судя по всему, была налажена неплохо, не подступишься. Не вышло из него дикой кошки, умеющей передвигаться бесшумно. Златан решил не спорить, ничего никому не доказывать, объясняться с сородичами по крови.
Через несколько минут он предстал перед глазами здешнего барона. Увиливать в вопросе, что он здесь забыл, не стал. Рассказал подробно о том, что познакомился с Дэей на свадьбе, где молодая цыганка гадала гостям.
При этих словах вожак табора поморщился. — Упрямая девчонка! Одни проблемы у нас из-за нее. Мало того, что наши люди и так ее побаиваются из-за ее дара, так еще и на сторону к чужакам лезет.
Строптивая особа, никакой управы на нее не найти. Златан попытался вставить в монолог и свои пять копеек. — Жизнь табора — ваша забота.
Я понимаю ваше чаяние, сам из цыган. — Даже так? — удивился глава табора. — И откуда ты родом? Златан подробно поведал барону, что он с северо-запада Индии.
Вкратце даже изложил всю свою биографию. Признался, что ему очень понравилась Дэя, что она запала ему в сердце. — Неожиданный выбор, — остановил мужчину-хозяин цыганских территорий и душ.
— Она уже порченая, по нашим меркам, вдова. Да еще и старая. Через месяц ей двадцать лет исполнится.
Из наших цыган на ней уже никто не женится. Будет доживать свой век в доме свекра под его крышей, да байки свои людям рассказывать. Но вгадание сильна.
Все заранее Бартоша его сыне Гожо предсказала, все по ее вышло. Барон снисходительно похлопал Златана по плечу. — А ты пока в стране находишься, заходи к нам в гости.
Вижу, не с дурными намерениями ты крутился возле наших владений. В таборе своих привечают, а врачей испокон веков уважают. С Дэей сам решай, как быть.
Она дичица мужчин, воспитана в строгости. Вряд ли просто так с тобой гулять захочет. Не принято у нас такое.
Еще, знай главное, ты вдовец, она вдова. По нашим законам вы могли бы пожениться, но есть одно крайне серьезное препятствие. Ты — житель другой страны, а значит, цыган иноземец.
Для клана это равносильно тому, что мы отдадим свою женщину чужому, не нашему. Чтобы вам быть вместе, ты должен будешь отречься от своей родины, стать частицей нашего табора, принять наши правила. Ну, иди с Богом.
Может быть, наши пути еще пересекутся. Из головы Лилии не выходили предупреждения Дэи. Настораживали ее при всей ее уверенности в себе и в Максиме.
Вроде ничего страшного в их молодой семье не происходило. Жили дружно, уютно, понимали друг друга с полуслова. Но после каждого визита Анны Львовны новоявленная жена ее сына чувствовала себя разбитой.
Даже сердце в нее абсолютно здоровой барышни неожиданно прихватывало. Дошло до того, что в их домашней аптечке поселились валерьянка и корвалол. Лилия ведь ничего не знала, что, попив с невесткой чая, Анна шла домой и всякий раздумала…