— покачала она головой. — Ты как бы не пытался убедить меня в обратном. Рано или поздно выдашь меня.
— Ты знаешь о моих преступлениях. Я не знаю, зачем ты так настаивал на встрече, но я тем сам определил свою судьбу. Никто не знает, что ты здесь.
Через несколько минут ты почувствуешь сильную боль в груди. Если в течение короткого времени после этого тебе не окажут медицинскую помощь, то ты просто умрешь. Мне даже от тела избавляться не придется.
Сюда никто не придет. А я просто заберу твои ключи, дождусь, когда Марк останется дома один, и заберу его. Вот.
Так все просто. Татьяна не успела договорить, она только почувствовала, как на ее голову опустилось что-то тяжелое. Семен плохо помнил, что произошло.
Он видел перед собой только взволнованное лицо Кати, которое хлопало его по щекам. Грудь пронзила острая боль, настолько сильная, что мужчина не мог даже вздохнуть. Откуда-то издалека слышался строгий, но спокойный голос отца и крики Татьяны.
Потом стало темно. Семен пришел в себя в больничной палате. Рядом что-то пикало.
Было темно, лишь изредка помещение освещалось фарами проезжающих мимо автомобилей, да свет от приборов давал какое-то представление, где находится мужчина. Это сон, думал Семен, пытаясь вспомнить, что произошло. «Или я умер?» Татьяна говорила что-то про яд, сердечный приступ и свет какой-то потусторонний.
«Что это пикает?» Семен попытался повернуть голову, но мышцы сильно затекли. Он слегка подергал рукой и понял, что на его указательном палице что-то болтается. Мужчина слегка приподнял голову и увидел какую-то белую прищепку с проводом.
Почти сразу открылась дверь и в помещение зашла женщина. Увидев, что Семен пришел в себя, она тут же включила свет и быстро подошла к нему. По виду это была медсестра, но Семен не был в этом уверен.
В голове все было перемешано. Женщина нажала на какую-то кнопку в изголовье кровати. Через пару минут в палату вошел мужчина в белом халате.
Он пристально посмотрел на Семена, на приборы, а потом заговорил. — Семен Константинович, вы меня слышите? — Семен попытался ответить, но во рту пересохло настолько, что язык не поворачивался. Кивнуть тоже не получилось.
Тогда мужчина просто моргнул два раза. — Очень хорошо, — сказал доктор. Теперь Семен точно понимал, что видит перед собой врача.
— Ксения Дмитриевна, дайте пациенту воды. Медсестра протянула Семену стакан с трубочкой. Мужчина пел так жадно, что емкость быстро опустела.
— Еще, — прошептал Семен. Сестра налила еще воды. Когда мужчина утолил жажду, он смог говорить с врачом.
— Где я? — еле слышно спросил он. — Вы в больнице. Не волнуйтесь.
Теперь все в порядке. Вас привезли вовремя. Слава богу, бригада скорой помощи была поблизости, когда все случилось.
— А что произошло? — Вы не помните? — В голове все мутно так. Я помню, как сидел на кухне, пил кофе. А Таня? Где она? — Не знаю никакую Таню.
Вас сюда привезла скорая с подозрением на сердечный приступ. А в коридоре сейчас сидят двое. Некая Катерина и ваш отец.
Думаю, они смогут вас сейчас навестить, если, конечно, вы не против. — Нет-нет, пусть заходят. — Ладно, я вас оставлю, зайду чуть позже.
Не советую волноваться. — Хорошо. — согласился Семен.
Доктор покинул палату вместе с медсестрой. Почти сразу в помещение забежала Катя. Она буквально бросилась к Семену и принялась его целовать.
По щекам девушки текли слезы. — Катерина… — строго сказал Константин. — Чего делаешь? Доктор же сказал не волновать его.
— Ой… — замерла девушка. — Семушка, прости, я не хотела. Я просто так рада, что с тобой всё в порядке.
— Что случилось? — тихо спросил мужчина. — Ты совсем ничего не помнишь? Эта гадина тебя собиралась на тот свет отправить. Подмешала в кофе лошадинную дозу какого-то лекарства от сердца.
У тебя случился инфаркт. Я сразу скорую вызвала, как только Константин Николаевич её по голове огрел и связал. Если бы хоть ненадолго задержались, всё могло кончиться очень плохо.
Но почему ты меня не послушал? Я же говорила, что не стоит с ней связываться. — А Таня где? — Где ей самое место. — сурово пробасил Константин.
— В следственном изоляторе. — Ты вообще головой не думал, сын? Почему ты мне ничего не сказал? Ладно, хоть ума хватило Катерине рассказать. Если бы не она, мы бы сейчас оплакивали твой хладный труп.
— Да, но как вы оказались в доме? — нахмурил лоб Семён. — Я же не сказал, куда еду. Я даже сам этого не знал.
— Опять же благодари свою даму сердца. — улыбнулся отец. — Я таких оперативных действий ещё не видел.
Она как чувствовала, что всё плохо кончится. — Да. — кивнула Катя.
— Как только ты вышел, я сразу велела Константину Николаевичу собираться и договорилась с соседкой, чтобы она присмотрела за Марком. Там хорошая бабушка такая, не волнуйся. Она даже спрашивать ничего не стала.
Я велела твоему отцу смотреть в окно, чтобы увидеть, куда ты направишься. Слава богу, Татьяна приехала не сразу, иначе мы бы не смогли за вами проследить. Мы быстро спустились, в этот момент машина, в которую ты сел, уже выезжала из двора.
Я гнала как ненормальная, лишь бы не потерять вас из виду. — Да уж, Семён, девушка у тебя — настоящий гонщик. Я только в сиденье намертво вцепился и молился, чтобы нас не занесло на очередном повороте.
Тебе бы поучиться у неё. Я сама не знала, что так умею. Смутилась Катя.
Слава богу, мы не разбились. Но я прямо чувствовала, что тебе грозит опасность. Когда я поняла, что эта ведьма тебя везёт за город, у меня в груди что-то ёкнуло.
Машин ещё, как назло, почти не было вокруг. Я молилась, чтобы она нас не заметила. Нам повезло, что дачный посёлок почти пустой был, и я без труда нашла, где она поставила машину.
А потом только и оставалось, что незаметно проникнуть в дом. Даже странно, что она заднюю дверь не заперла. Ой, как представлю, чем всё могло кончиться, дурно становится.
И со скорой нам повезло. Они в соседнем посёлке на вызове были. Я сразу с ними поехала, а Константин Николаевич остался в полицию дожидаться.
«Теперь всё позади, сынок», — мягко сказал отец, погладив Семёна по голове. «Мы пока пойдём, всем нужно отдохнуть». Катя даже не спала двое суток.
Да и Марк там, наверное, с ума сходит. Семёна выписали через неделю. Почти сразу его вызвали в отделение, чтобы он дал показания против своей жены.
Татьяну обвиняли во многих преступлениях. Срок ей грозил весьма внушительный. Женщина молчала.
Она наняла очень дорогого адвоката. Из всех предъявленных обвинений несколько можно было доказать без особого труда. На очной ставке Татьяна не проронила ни слова и даже не посмотрела на Семёна.
Когда он со следователем уже собирался уходить, она внезапно сказала. «Сёма, позаботься, пожалуйста, о Даше». Семён мрачно кивнул.
Он и не собирался бросать девочку. Как-никак, она была его дочерью. Но в его голове не укладывалось, как ей объяснить, куда делась её мать.
Елена Петровна встретила его вся заплаканная. Она дала показания против дочери. «Я не могла поступить иначе», Таня заигралась.
«Я всё могу ей простить, но не такое». «Наверное, это моя вина, что она стала такой». Сама она отпустила её из дома, никак не контролировала.
«Да разве удержишь её?» Как матери мне очень горько от того, что ей пришлось страдать. Но как человек я понимаю, что вырастило чудовище, которое заставило страдать других. Мне нет прощения.
«Не вините себя, Елена Петровна», ответил ей Семён. «Называй меня Анна Вениаминовна». Женщина опустилась на стул.
Я так давно не слышала своего настоящего имени, что уже почти поверила, что всё прошлое было какой-то мрачной выдумкой. Мне, наверное, тоже грозит срок. Я разговаривал с адвокатом.
Он сказал, что беспокоиться не о чем. Худшее, что вам грозит — условный срок за сокрытие преступления. Если удастся доказать, что вы действовали под давлением, то опасаться нечего.
Тем более вы сотрудничаете со следствием. Таня же молчит, хотя доказательств против неё достаточно. «Я готова отсидеть!» — жаром выпалила женщина.
«Я чувствую за собой вину». «Перестаньте, Анна Вениаминовна!» Семён успокаивающе погладил женщину по руке. «Ни к чему это.
Да и возраст уже не для колонии. Подумайте лучше о внуках». «А ты сам теперь как?» «А у меня всё хорошо», — улыбнулся Семён.
«С Катей уже дату свадьбы назначили. Если бы не она, не знаю, где бы я сейчас был». «Я рада, что ты нашёл достойную женщину.
Прости, Семён, что я так с тобой обошлась. Когда дело касается чувств, я не способна думать головой. Как бы я хотела всё вернуть назад, к тому времени, когда Танечка ещё была маленькой.
Я бы всё сделала по-другому. Не стоит ни о чём жалеть. Мы должны отвечать за свои поступки, каким бы последствиям они не привели».
Семён вышел на улицу. Шёл снег. Большие, белые хлопья равномерно накрывали всё вокруг тонкой пеленой.
Мужчина сел в машину и поехал домой. Его уже ждали. Марк с Дашей играли в гостиной.
Девочка ещё не освоилась в новой обстановке. Она часто плакала, постоянно спрашивала, где мама. Но нужно было отдать должное Катерине.
Девушка каким-то непостижимым для Семёна образом отвлекала малышку от грустных мыслей. Постоянно находила детям какое-то интересное занятие. Наблюдая за ними, мужчина ловил себя на мысли, что сильно ошибался раньше на Катин счёт.
Он считал её этакой нелюбительницей детей, противницей семейных ценностей, даже книжным червём, помешанным на своей кандидатской. Как же он был неправ. Катя излучала такое тепло, что рядом с ней любой бы почувствовал себя в безопасности.
Семён понимал, что он настолько был зациклен на собственных проблемах, что выдавал желаемое за действительное, а в силу своего природного такта Катя не пыталась его убедить в обратном. — Как у вас дела? — спросил мужчина, входя в комнату. — Папа! — радостно воскликнул Марк…