— Ребят, ну, реально, давайте уже поедем! Бабушка меня пpибьёт…
Самым трезвым в их компании был Данил, ему и было суждено вести машину. Выглядел он паршиво, будто его вот-вот стошнит. Зелёные жигули сонно мигнули фарами и, испустив тяжёлый вздох от набившейся в них молодёжи, тронулись в путь. Алла, как девушка Кости, которому родители подарили на совершеннолетие старые жигули, сидела на почётном месте впереди.
Узкая дорога между деревнями петляла туда-сюда, машина ехала по ней неуверенно. 16-летний Данил был водителем так себе, но более взрослые ребята вообще едва стояли на ногах. Глупые и грубые шутки, громкий смех… Все были навеселе и лавирования автомобиля воспринимались как забавный аттракцион, от которого иногда щекотало в желудке.
— Ну, как вам моя тачка-то? Хорошо батя её подшаманил? — спросил Костя.
— Как новенькая!
— Да… А была ведь ржавым синим корытом.
В одном из тёмных закоулков памяти Аллы включился тусклый свет. Словно в огромном, погружённом во мрак зале, зажглась спичка в дальнем углу…
— Какого она была цвета? — с застывшей душой переспросила Алла.
— Синего, Аллочка, а что?
И тут Данил, как в фильмах, резко нагнулся к коробке передач — его рвало. Алла с визгом отпрянула от него, вжавшись в дверь. Данил в судороге выпустил руль и непроизвольно надавил на газ. Машина ускорилась и вильнула, все дико заорали…
Последнее, что видела Алла — это ярко освещённое фарами дерево прямо перед её глазами. И сразу за этим жуткий скрежет металла и звук бьющегося стекла — это Алла вылетела в лобовое стекло.
******
Куст хризантемы бесчисленно множился в глазах у Аллы. Ей хотелось увидеть их поближе. Она помнила это! Помнила, что очень любила горьковато-пряные, сильные запахи осенних цветов. Ей до бoлu захотелось понюхать их. «Ыыыыыы!..» — выдавила из себя Алла и мама, катившая её кoляcкy, наконец, обратила внимание на дочь.
— Что такое? Ты хочешь цветок? Хочешь понюхать?
Алла в ответ заморгала, слегка покачивая головой. Женщина воровато оглянулась по сторонам, выискивая в редких прохожих медперсонал. Горизонт вроде бы чист. Она склонилась над кустом и сорвала один оранжевый цветок с усиливающейся краснотой к сердцевине.
— Ну, вот, держи, — улыбнулась она в бледное, осунувшееся лицо дочери и поднесла цветок к её носу. Яркий аромат осени защекотал Алле ноздри. Кукольно-грубым движением она потянула к нему правую руку и мать вложила цветок в её cкрю_чeнныe пальцы.
Алла кривовато улыбнулась — из памяти выплыл прочно забытый день: такая же осень, она, первоклассница, стоит с подругой возле клумбы с астрами под окнами их пятиэтажки и собирает с цветов в спичечный коробок неповоротливых барабанщиков. Барабанщиками они называли насекомых, очень похожих на пчёл, только эти были более крупными и абсолютно безобидными.
На улице Алле всё ещё было страшно, но всё-таки уже без той дикой паники и yжaca, что охватывали её в первые дни. Мир обрушивался на неё снежной лавиной: запахи, звуки, бесконечность пространства… Представьте, что вы вышли на улицу и внезапно, вместо привычной дороги, оказались на маленьком плоту посреди штормящего океана.
4 месяца она провела в стенах медучреждений, один из них в ko_мe и только в последнее время её стали вывозить на прогулки. Вот сегодня приехала мама. Два раза в неделю они приезжали с папой по очереди. Первый месяц она их не узнавала, но постепенно мозг стал проясняться.
Она помнила лишь обрывки прошлого. Воспоминания возвращались к ней медленно и невзначай.
— Ну, что, пора идти на упражнения? Поехали? — сказала мама и развернула koляcкy.