Так громко, как никогда в жизни. На крик в комнату прибежала Валентина с расширенными от ужаса глазами. «Дочка, что случилось? Ты меня перепугала до смерти!» – крикнула женщина.
«Мама, мне кажется, я потеряла ребенка!» – всхлипывая прохрепела Вика. От болевого шока у нее осип голос. Лишь только Валентина увидела кроваво-красный след на простыне, сразу все поняла.
«Нет, ты не потеряла ребенка, Вика. Это может быть угроза выкидыша. Но мы ребенка спасем.
Я сейчас же вызываю скорую. Ты держись, дочь, потерпи немного». Видимо, ангел-хранитель Вики не дремал, а охранял ее, потому что скорая приехала практически молниеносно.
Роженице дали выпить какую-то кислую жидкость, наверное, чтобы облегчить ее физическое состояние, но это не помогло. Вика ощутила, что сосредоточенные лица врачей, испуганное лицо матери, звуки и запахи слились в один большой цветной шар. Этот шар накрыл Вику с головой, и в эту же секунду она провалилась в какую-то тьму.
Наверное, потеряла сознание. Очнулась уже в белом помещении. Ее окружали белые стены, белый потолок, белая дверь.
Вика поняла, что находится в больничной палате. Инстинктивно она глянула вниз. Живот не стал меньше.
«Это значит…» Ее мысли прочел врач, зашедший в этот момент в палату. «Это значит, что угроза выкидыша миновала. Точнее, пока миновала.
Поэтому вам придется полежать в роддоме на сохранении несколько недель. Будете под наблюдением врачей. Сами понимаете, что вы очень юная, поэтому и беременность у вас непростая.
Ну а теперь давайте знакомиться. Меня зовут Иван Степанович. Я заместитель заведующего дородового отделения.
Ну а вас как величать?» «Вика», — чуть слышно ответила девушка. «А что так тихо? Вика, Виктория. Значит, победа.
А победа будет за нами. У вас родится здоровый ребенок», — уверенно сказал врач. «Это правда, что здоровый?» — с волнением спросила Вика, вспомнив о вчерашнем кошмарном сне.
«Правда. Я хоть и непровидец, но знаю, что это будет так. Только вам нужно успокоиться.
Такое чувство, что у вас гнетет какой-то страх. Как будто что-то не досказали или не сделали. Отпустите свои страхи.
Освободите от тяжких оков себя и ребенка. И тогда все будет хорошо». Врач улыбнулся по-доброму, почти по-родному и вышел из палаты.
«Освободите от оков», — Вика машинально повторила слова врача. И тут ее осенило. «Да, да, я это сделаю, как только мама придет меня проведать.
Скажу ей всю правду о том, что отчим Павел не виноват, ребенок у меня от другого мужчины. Тогда мама заберет свое заявление и Павла отпустят из тюрьмы». От этой мысли у Вики даже настроение поднялось, и она улыбнулась пробивающимся сквозь занавески солнечным лучам.
Но, к сожалению, сохранилось это радушное настроение ненадолго, лишь на два дня, потому что на третий день к Виктории пришла мама, и случилось то, чего Вика совершенно не ожидала. Валентина Васильевна была внутренне собрана и, как всегда, скупа на чувства. Лишь обмолвилась фразой «Тебе полегчало, ребенок жив, но и слава Богу».
Спустя несколько секунд Вика решилась совершить важный шаг — раскаяться в содеянном. «Мама, я тебе должна сказать важное. Я очень, очень виновата перед тобой и отчимом.
Я врала вам, обманывала. Отчим до меня даже пальцем не дотронулся и относился ко мне всегда хорошо. У меня ребенок не от Павла, а от другого человека.
Его зовут Вадим, он…» Валентина прервала дочь на полусловие. «Вика, ты в своем уме? Мне кажется, что ты сходишь с ума. Я уже боюсь за твое психическое состояние.
Я понимаю, что тебе тяжело, но не нужно до такой степени убиваться. Все не так уж плохо». «Мама, да ты что? То, о чем я тебе сейчас сказала, правда.
Ты не веришь мне?» Вика побледнела и с ужасом смотрела на мать. «Мама, да я тебе все докажу. Я сейчас же позвоню Вадиму, и ты во всем сама убедишься».
От волнения пальцы стали непослушными. Наконец Вика набрала номер телефона Вадима, но тот был выключен. Набрала еще раз, не отвечает.
«Блин, мама, я тебе обещаю, когда выйду отсюда, схожу к Вадиму сама, и он подтвердит мои слова», пробормотала девушка. А через несколько мгновений, заметив на себе пристальный взгляд матери, спросила. «Мама, почему ты на меня так смотришь?» «Знаешь, меня осенило», — многозначительно сказала Валентина.
«Ты была с Павлом в добровольных отношениях, а не в принудительных, поэтому и выгораживаешь его». «Мама, ты что такое говоришь? Я с Павлом не была в никаких близких отношениях. Я же тебе сказала, ребенок не его», — вспылила Вика.
От упорного непонимания со стороны матери ее даже затрясло. «Не смей мне хамить, ты еще малолетка, а я в человеческих взаимоотношениях уж как-нибудь побольше тебя разбираюсь. Когда приедешь домой, еще поговорим, кто прав, кто виноват».
Через пару минут Валентина ушла, а Вика так и осталась сидеть на стуле в коридоре для свиданий с родственниками, как приговоренная. В голове крутилась лишь одна мысль. «Господи, мама мне не поверила.
Я сама виновата. Слишком долго тянула и не рассказывала ей правду. Но, несмотря ни на что, я должна освободить отчима из тюрьмы, иначе Бог меня накажет, и я не смогу родить здорового ребенка».
Вика так испугалась своего кошмарного сна о ребенке-инвалиде, что внутри все холодело уже лишь при упоминании о младенце. Она была категорически убеждена в том, что только тогда будет все хорошо, когда Павел будет на свободе и простит ее. Через три недели Вику отпустили из роддома с кучей медицинских рекомендаций о дальнейшей жизни до рождения малыша.
Валентина встретила дочь с присущей ей холодностью и неразговорчивостью. Тему об отчиме она не позволяла даже затрагивать, пресекая все попытки дочери. Женщина была полностью убеждена в виновности Павла….