Карина всю жизнь жила как в тумане. Нет, вы не подумайте, пожалуйста, чего-то плохого. С головой у нее было все в порядке. Образование, работа, муж. Просто всю жизнь у нее было какое-то странное чувство, как будто ей чего-то не хватает. Не в плане материальных благ, конечно. Тут тоже все было в порядке. Трехкомнатная квартира, машина и каждый год отдых на море, и не только в нашей стране, между прочим. Карина и сама не могла толком объяснить свои чувства. В детстве она думала, что, наверное, это у всех так. Но потом поняла, что нет.
Вот сидит она перед телевизором, смотрит в окно, и как будто тело свое не чувствует. Будто бы она — это не она. Словно бы и тело вовсе не ее. Смотрит на свои коленки, на руки свои, и как будто бы они ей не принадлежат. И в то же время, она же не парализована. Захочет, может, и рукой пошевелить, захочет, может, и ногой. А если ущипнуть, то даже больно будет. И это все Карина очень даже хорошо чувствовала. Уж сколько раз просила в такие моменты мужа. «Глеб, ущипни меня». «Что, опять потеряла связь с реальностью?» — над ней Глеб.
Карина не говорила мужу о своих переживаниях и о своих ощущениях. Зачем? Мужчинам вообще, между прочим, нужно как можно меньше говорить о своем здоровье. Так Карина учила мама. Меньше знает, крепче спит и крепче любит. Женщина нужна мужчине только до тех пор, пока она здорова. Какая бы ни была любовь, а от больной женщины мужчина постарается избавиться. Будет мучиться, страдать, но тянуть на себе больную не будет. Таково было мнение матери Карины. Она сама осталась без мужа, когда заболела раком. А уж какая у них была любовь, загляденье.
Карина и сама прекрасно все помнила. Как папа постоянно держал маму за руку и ласково называл «голубушка моя». Карина смотрела и думала, вот когда вырасту, тоже себе такого мужа найду. Ей было 15, когда маме стало плохо. Вдруг прямо на улице внезапно скрутила такая жестокая боль. Она чуть сознание не потеряла. Папа вызвал скорую. И все суетился вокруг. Голубушка, голубушка, как ты? Что с тобой? Вот это любовь. Из больницы мама пришла испуганная, заплаканная и какая-то растерянная.
Дорогие мои, у меня рак, рак матки, сказала она. Папа старался как-то помочь. Взял на себя часть домашних дел. Карина тоже помогала. Папа не очень знал, как это все делается, но очень старался. Смешно было смотреть, как он пытался полоскать постельное белье в ванной. «Папа, белье стиральная машинка автомат полоскает», смеялась Карина. «Да, правда? А я думал, после нее надо еще полоскать. Что-то мне показалось, оно сильно пахнет порошком», растерянно говорил папа. «Нет, это кондиционер», отвечала Карина. Кое-что у папы получалось хорошо, особенно мусор выносить, а все остальное нет. То он забудет молоко купить, то у него картошка подгорит, он очень устал, пока мама была в больницах.
А она лежала теперь там довольно часто. А потом была операция, маме удалили матку. Она приехала домой какая-то серая, словно все краски, какие на ней были, потускнели. Зачем-то она стала рассказывать папе, как прошла операция, как она отходила от наркоза, что с ней делали и что с ней будет. Папа слушал, и его глаза постепенно становились все больше и больше. «Врачи дают мне два года, не больше», сказала мама в конце. Папа внимательно слушал и только кивал головой. Потом он встал, взял помойное ведро и сказал, что выйдет вынесет мусор.
Он вышел из дома в тапочках. Прошло несколько часов после его ухода, а он все не возвращался. «Мама, где папа?» – спрашивала Карина. «Не переживай, он придет, ему просто нужно время», сказала мама. «Мам, ты что, не понимаешь? Он больше не придет», – плакала девочка. Карина оказалась права, он больше не пришел. Через неделю он позвонил, попросил прощения и сказал, что просто не хочет смотреть, как она будет умирать. Врачи дали маме Карина два года, она прожила пять. Свадьбу Карина она не застала, но с Глебом познакомиться успела. А папа женился на маминой подруге.
Карина видела его несколько раз издалека. Он также суетился вокруг новой жены и называл ее Голубушка. Так просто. Просто у него была такая манера общения и не было там никакой любви, все напускное, а человек просто сбежал от проблем. Карина не разделяла маминого мнения, она просто считала, что на самом деле папа не любил ни маму, ни ее. Но на всякий случай решила не посвящать своего супруга в такие глобальные проблемы своего здоровья. И уж тем более тех, которые касались психики. Карина просто очень хорошо знала Глеба.
Он потом будет ее подкалывать и называть психичкой. Не всерьез, конечно, в шутку. Но кому это приятно? Так что Карина хотела сначала сама разобраться в своей проблеме. Что за такие нелепые ощущения? Как будто у нее взяли и оторвали кусок или часть ее души. Не передать словами все эти моменты. Просто не передать. Родить тебе надо и все станет на свои места. И не будет никаких ощущений. Говорили ей подруги, особенно те, у которых уже были дети. Да, это точно, там будет только одно ощущение. Вечного недосыпа. Будешь хотеть только три вещи. Есть, спать и сходить спокойно в туалет.
Я вот тоже до родов была вся такая аморфная, воздушная. Тело ходило по земле, а душа витала в облаках. Первого родила и все. Как обухом по голове. Прибила к земле и точка. Я не помню даже, когда последний раз на небо смотрела. Сказала Анжела, у которой было трое детей. Да вы не понимаете, девчонки, я не об этом вам говорю. Я не в облаках витаю. Я просто не понимаю, что со мной не так. Чего мне не хватает? – возразила Карина. Мужика тебе хорошего не хватает. А то твой Глебка ни рыбы, ни мяса. Без боли не взглянешь. Твой Глеб как вчерашний хлеб, – сказала Анжела. А почему как вчерашний? – не поняла Карина. Да потому что чувствую, как сухарь. Ни жизни, ни вкуса, ни сдобы в нем нет, – пояснила подруга.
Глеб и вправду был немного уравновешенным, спокойным и скупым на эмоции. Смеялся только по делу и только если действительно было над чем. Так это же неплохо, – думала Карина. Она считала мужа спокойным, умным и самодостаточным. Да, не красавец, но кто же виноват, что у него с молодых ногтей уже залысины? Лысины появляются у мужиков, которые любят спать на чьих-то подушках, – дразнили Карину подруги.
Ой, да какие чужие, он же дома постоянно. Скажу больше, раз уж мы подруги. Он и в постели не гигант, – сказала Карина. Вот о чем я и говорю, мужика тебе надо. Хорошего, – засмеялись подруги. Да хороший он у меня, девчонки. Очень хороший, успокойтесь. Все меня устраивает, не в нем проблема, – сказала Карина. Тогда роди, в чем проблема? Сколько вы вместе? Лет восемь, десять? Тебя саму-то не удивляет, что у вас нет детей, – настаивала Анжела. Двенадцать, – сказала Карина. Что двенадцать? – не поняли подруги. Двенадцать лет я замужем за Глебом, – сказала Карина и сморщила носик.
Вы думаете, это так просто? Посидела тут с вами в кафе, поболтала, приняла решение, пошла домой, к вечеру родила, где-то между ужином и стиркой. Нет, а в чем проблема? Не так скоро, конечно, но двенадцать лет тянуть. Мать, ты кого ждешь? Определенно, в истечении обстоятельств, чтоб звезды сошлись. Не понимаю, там Сатурн вошел в восьмой дом при пятой луне? Ты хочешь ребенка или гения? Ты, может, Ленина родить решила? – сказала Анжела. Да ничего я не решила. Знаешь, Анжела, по ходу, это у тебя так все просто. Это тебе палец из-за угла покажи, ты уже хочешь и беременна, – сказала Карина, встала и отправилась домой. Я не поняла, девчонки, это она меня сейчас оскорбила, что ли, или комплимент сделала? – удивилась Анжела. Ну, ты правда, Анжелка, ну чего пристала к человеку? И так редко видимся.
Она проблемой поделилась, а ты наехала со своими детьми. Наверное, уж могла бы, родила бы давно, – сказала одна подруга. Ну, не знаю, от такого мужа, как ее Глеб, может, и я бы тянула до последнего. Права Анжела в одном. Сухарь он у нее еще тот, – сказала вторая подруга. У Карины не физиологические проблемы, а психологические. Вы слышали, что она говорила? Такое бывает, я читала. Муж, жена оба здоровые, а детей нет, – сказала еще одна подруга. Ой, мама дорогая, по ходу, тут у всех с головой проблемы, – сказала Анжела и тоже поспешила домой. Каждый остался при своем мнении, а Карина со своими проблемами.
И кроме психологических, у нее действительно были проблемы со здоровьем. Вот уже несколько лет она тайно от мужа посещала гинеколога. Не все так просто было в ее организме, и, кажется, Карина не могла иметь детей. По крайней мере, привычным для обычных людей способом. Врач намекала на то, что надо бы пропить еще один курс витаминов и гормональных препаратов. И если уж такая схема не поможет стимулировать организм Карины, то тогда будут готовиться к ЭКО. И там уже Карина должна будет сама решать. Если она прямо на сто процентов хочет ребенка от мужа, то придется ему обо всем рассказать, и ему тоже прийти на обследование.
А какие у меня варианты, – удивилась Карина. Что, можно и не от мужа? – Ну, в принципе, можно. У нас большая база доноров. Подберем похожего на твоего, чтоб цвет глаз, цвет волос, фигура по возможности. И вуаля, он даже и знать не будет. Врачебную тайну никто не отменял, – улыбнулась врач. – Ну, не знаю, это как-то не очень честно, по-моему, – сказала Карина. – А честно будет, если он узнает о твоих проблемах и сбежит. А тут, по крайней мере, все проверено и все гарантировано, – сказала гинеколог. – Вот вы сейчас прямо как моя мама говорите. Она тоже не советовала посвящать мужа в проблемы своего здоровья, – сказала Карина. – Да потому что я старше тебя, деточка, и жизнь прожила. Знаешь, насмотрелась на ваши слезы.
Я ему сказала, а он подал на развод. – Меньше знает, крепче спит, – сказала врач. – Я все же думаю, что Глеб не будет против ЭКО. Давайте сначала с гормонами разберемся, – сказала Карина и пошла домой. Весь день до вечера она все никак не могла отделаться от мысли, вот что с ней не так, почему? Почему ей досталось такое неполноценное тело? А есть ли у нее право обманывать Глеба? Ведь он такой хороший, он тоже имеет право на то, чтобы у него был его собственный ребенок, похожий на него. – Ну так он и будет похожий на него, – врач же сказала, – подберем. Не от китайца же ей рожать предлагают.
Когда Глеб пришел с работы, Карина никак не могла оторвать от него взгляд. Она, безусловно, не таращилась на него в упор, а просто тихонечко наблюдала со стороны. Интересно, каким бы мог быть его ребенок? Наверное, так же сутурился бы, сидя за столом. А если будет сын? У него потом будут такие же залысины? Нет, ну что-то же должно быть у ребенка и от нее, – думала Карина. Наверное, странно будет смотреть, как он возится с малышом и знать, что он на самом деле не от него. Нет, не бывает такому. Уж если кому и суждено называть Глеба папой, то только его родному, настоящему сыну или дочери, – решила Карина.
Она и без того не может в себе разобраться и в своих ощущениях, а тут еще и всю жизнь бояться, а вдруг Глеб узнает, что она родила от донора, а не от него. Нет, нафиг такое счастье, лучше никакого. Пусть все будет честно, – решила Карина. Прошло полгода. Курс витаминов и гормонов не дал никаких результатов. Искусственное оплодотворение, так называемое ЭКО, было единственной возможностью для Карина стать матерью. Осталось только сообщить об этом мужу. Такую новость не скажешь просто за обедом.
Типа, дорогой, передай-ка хлеб, пожалуйста. И, кстати, я буду делать ЭКО, потому что по-другому не могу родить. Ты со мной? Ну, бред же. Или вот еще, он приходит с работы, а ты его встречаешь у дверей. Привет, милый. Кстати, завтра у нас ЭКО. Так еще хуже, понятное дело. Надо было выбрать момент, настроиться, подготовить его и просто для начала поговорить. Карина выбирала подходящий момент, а он почему-то не выбирался. То муж усталый, то она не в духе. То по носу золотуха, то в ухо взлетела муха. А может, просто она привыкла за столько лет жить без всяких детей, и не больно-то ей хочется что-то менять? Нет, скорее, просто она не привыкла рассказывать мужу о проблемах со своим здоровьем, а тут сразу вывалить на человека такое.
Мало того, что сама родить не может, так еще и процедуры какие-то предлагает. Нет, тут надо действовать деликатно. А вдруг он предложит не делать никакое ЭКО и взять ребенка из детдома? Ну что б по-честному ни нашим, ни вашим, ни ее и ни его, а растить вместе. Врач говорил, такие случаи тоже бывали, и, между прочим, довольно часто именно мужчины предлагали варианты с усыновлением. Ну уж нет. Как раз вот тут Карина сама бы не хотела растить чужого ребенка. Она хотела своего, родного, чтобы на нее был похож. Звонок по телефону прервал ее рассуждение, на тему материнства и отцовства. — Карина Георгиевна? — спросил мужской голос. — Да, я. — А откуда у вас мой номер? — спросила Карина. — Вам удобно разговаривать? — спросил мужчина. — Нет, неудобно, — сказала Карина и уже собиралась отменить звонок. — Опять какая-то реклама по мобильному или мошенники? — подумала она.
Глеб говорил, чтобы она не разговаривала с людьми, которые звонят с незнакомых номеров. Грубить, конечно, не надо, а надо просто как можно скорее разъединиться. — А придется, — сказал голос в телефоне. — Что значит придется? — Вы себе что позволяете? — Карина повысила голос. — Да кто вы вообще такой? — Старший лейтенант Федоров. Автомобиль номер 703. Северо-западный регион. Вам принадлежит? — спросил голос. — Какой номер еще раз? — переспросила Карина. Лейтенант Федоров повторил номер, и у Карины как-то странно ёкнуло сердце. — Да он мне принадлежит. Это наша машина. На ней муж ездит, но оформлена на меня. А что случилось? — дрожащим голосом спросила Карина. — Случилась авария. Водитель и пассажирка погибли на месте. — Глеб Игоревич, ваш муж? — спросила лейтенант. — Мой, да — сказала Карина, и ноги у нее мгновенно стали ватные. Такая особенность организма.
Как только происходило что-то очень серьезное и нервное, у Карины просто отнимались ноги. Она вообще переставала чувствовать свое тело. Душа как будто бы мгновенно вылетала из него и оставалась только в голове. А все остальное как будто бы болталось там, наверху, в воздухе. — А вы уверены, что это он? — выдавила из себя наконец Карина. — Но это вы мне скажете завтра на опознании. Сможете подъехать? — спросил Федоров. — Смогу. Конечно, смогу. А что за пассажир был с ним в машине? Глеб всегда ездил один. Он даже на трассе никогда не брал попутчиков. Он очень бережно относится к машине. Относился. Поправилась Карина. — Голубева Кира Сергеевна, о чем-нибудь вам говорит это имя? — спросили в трубке. — Нет, это какая-то ошибка. Вы, наверное, перепутали номера машин. — обрадованно закричала в трубку Карина. — Конечно же, мы не знаем никакую Киру, тем более Голубеву.
У нас с мужем нет таких знакомых. Извините. Я был бы искренне рад, если бы так и было на самом деле. Но в полиции не ошибаются. — Извините, до завтра, — сказал лейтенант Федоров и повесил трубку. — Господи, какая чушь! В полиции не ошибаются. Еще как ошибаются. Она недавно смотрела фильм о невинно осужденных. Это что, не ошибка? Не ошибаются они. Сейчас Глеб приедет с работы, и они вместе посмеются над этим. Наверное, машину все перекорежило, и номера как-то изогнулись. Вот они и перепутали. Достаточно ведь перепутать одну цифру, и все, машина уже не та.
Сколько случаев бывает, когда даже видеокамера не может нормально номер отследить, и штрафы присылают другим людям. Не ошибаются они. Карина фыркнула даже. Время шло, но Глеб не появлялся. — Какая глупость! Какое совпадение простое! Он просто задерживался. Сейчас придет, — успокаивала себя Карина. Но Глеб не шел. Она сидела у окна, и слезы сами по себе отекли по ее щекам. — Этого не может быть. Этого просто не может быть, — говорила Карина сама себе. Она никак не могла поверить в то, что с Глебом что-то случилось. Этот звонок лейтенанта Федорова перенес ее как будто из ее счастливой жизни в какую-то чужую, страшную, жуткую реальность. Это не ее мир, это не ее жизнь.
С ней это не могло случиться. Ничего такого. Верните все, как было. — Зачем только она ответила на этот звонок с неизвестного номера? Зачем только она нажала на эту кнопку в телефоне? Вот говорил же Глеб не отвечать по возможности на незнакомые номера. И ведь была такая возможность. Надо было просто не брать трубку, и ничего бы этого не было. Она бы просто его ждала. Он бы пришел домой. — Нет, не пришел бы, — говорил Карине внутренний голос, который шел откуда-то извне. Он появлялся всегда именно тогда, когда ей было плохо. Так было, когда ушел папа. Тот голос говорил в голове Карины, что он больше не придет. Так было, когда умерла мама. И вот сегодня.
И здравый смысл подтверждал, что если бы она не ответила, то лейтенант бы позвонил еще. И то, что случилось, оно уже все равно случилось еще задолго до звонка лейтенанта. Но не узнала бы она сегодня, узнала бы завтра. Карина заметила, как стало светать. Солнце поднималось над городом, освещая все вокруг и принося на эту планету жизнь. Вот только на ней уже не было Глеба. Это была не та планета, что была вчера. Здесь все теперь было по другому. Здесь все изменилось. И здесь больше не было Глеба. Но солнце этого даже не заметило. Что для него такая маленькая песчинка. Что для него человеческая жизнь. Да вообще, все человеческие жизни. Карина встала и начала собираться на опознание. Она делала все на автомате.
Она даже не заметила, как просидела у окна всю ночь. Она всю ночь надеялась. Она ждала Глеба. Да лучше бы он завел себе любовницу. И вот сейчас бы вошел в дверь с видом побитой собаки, не поднимая глаз. И сказал прости. Господи, ах если бы это было возможно. Она бы простила. Она бы правда простила. Лишь бы увидеть живого Глеба, а не синее тело в морге. Но чудо не произошло. Никто не вошел в дверь квартиры. Карина еще немного постояла у порога. В подъезде слышались чьи-то шаги. Она закрыла глаза и зажмурилась. Ну вот сейчас, давай. Господи, пусть это будет Глеб. Шаги стали подниматься выше.
А вскоре хлопнула чья-то дверь. Карина открыла глаза, открыла дверь и шагнула за порог. Вы узнаете этого человека? – спросил лейтенант Федоров. Да, – сказала Карина и кивнула головой. Вам плохо? – спросил полицейский. Нет, нормально. Карина отказалась от предложенной воды. Пить в морге – это кощунство. А что там с женщиной? – какая-то Голубева? – спросила Карина. Да, ее уже опознали родственники – сказал Федоров. Могу я на нее взглянуть? – спросила Карина. Ну, вообще-то не положено – сказал лейтенант. Ну, позвольте, она была с моим мужем. Она была в моей машине, в конце концов – сказала Карина. Резонно – сказал Федоров и махнул рукой патолога-анатому.
Перед Кариной лежала женщина. Они были ровесники. Ее лицо казалось ей знакомым. Но она не знала никакой Голубевой Киры. Как странно, кто она? – поинтересовалась Карина. Я ее совсем не знала. А вот ваш муж, похоже, знал. И очень хорошо – засмеялся патолога-анатом. В каком смысле? – не поняла Карина. У них была интимная связь за полчаса до аварии или около того – сказал патолога-анатом. У кого? У моего мужа и у этой? – Карина указала на женщину. Не может быть! Еще как может – сказал работник морга. У нас тут и не такое может быть. Карина чувствовала, как ноги снова стали ватными, и она вот-вот прямо сейчас осядет на пол. Ну, хватит тебе! Не видишь, женщине и так не повезло – сказал лейтенант Федоров патолога-анатому. А я что? Я ничего? – сами спрашивают. Ответил тот и отвлекся на бумаги.
Карина вышла на улицу. Глоток свежего воздуха привел ее в чувства. Стало заметно легче. Нет, буквально полчаса назад она была готова простить своему мужу целую армию любовниц. Но только в случае, если бы он оказался живым. А тут? И что теперь ей делать с этой информацией? Зачем ей это? Зачем Господь настолько к ней несправедлив, что посылает такие новости? Любовница у Глеба? Да где он мог ее найти? А главное – когда? И зачем? Ну, что еще она узнает о покойном? И как теперь ей жить? Карина приехала домой. Она была просто разбита. Не спать всю ночь и все эти известия.
Женщина, как была, прямо в одежде завалилась на кровати и уснула. Утро вечера мудренее – подумала Карина. Но утром не стало легче. Снова звонил этот лейтенант Федоров. Как там его зовут? Кажется, Сергей. А может, Игорь? Карина не запомнила. Каким бы странным это ни казалось, но почему-то для нее оба этих имени были совершенно одинаковыми. Будто бы на одно лицо, что Игорь, что Сергей – все одно и то же. Надо было заниматься бумагами. Надо было забирать тело мужа, оформлять, назначать похороны. Но Карине совершенно не хотелось этого делать. Она чувствовала себя обманутой и преданной.
Она столько лет жила с человеком, верила ему, хотела от него детей. Хотела открыть ему сокровенную тайну о себе. А он завел любовницу. Интересно, и как давно это все у них? Карина представила, как бы они посмеялись над ней с этой Кирой, успея она рассказать Глебу о своей проблеме и необходимости проведения ЭКО. Да, все-таки мама была права. И права была пожилая доктор-гинеколог. Нет смысла рассказывать мужчинам о своих проблемах, особенно со здоровьем. Глеб, не зная ничего, завел себе любовницу. А если бы знал? Да сто процентов ушел бы от нее и не было бы никакого ЭКО. Только теперь, похоже, и так не будет.
Нет больше Глеба. Не от кого это делать, думала Карина. Так, стоп. И как это не от кого? Теперь она может сделать это от донора, и даже не придется подбирать себе лысого. Можно выбрать любого. Да хоть темнокожего. Вот только бы закончить с похоронами побыстрее и займусь, наконец, ребенком, подумала Карина. А эти двое, да горе они в аду, решила Карина. И так как она не собиралась изображать из себя убитую горем вдову, отдала распоряжение аккримации. Она даже не собиралась присутствовать.
Буквально через пару дней ей позвонили из морга и поинтересовались, а что делать с телом Голубевой. Вы это сейчас серьезно? Вы там не в себе, что ли? Да делайте с ней что хотите. Пусть родственники решают. Мне-то она кто по-вашему? Вы предлагаете мне организовать похороны любовницы моего же мужа? Идите лесом, сказала Карина и повесила трубку. Она была просто в бешенстве. Что происходит с людьми в этом мире? Они вообще нормальные? Если им в голову приходит такая идея? Еще через полчаса снова раздался звонок. У меня прямо не квартира, а какой-то дом советов. Решила Карина и ответила.
Звонок был от лейтенанта Федорова. Карина Георгиевна, тут такое дело. Мы правда не знаем, что делать с телом Голубевой, сказал лейтенант. Вы правда издеваетесь? Вы думаете, мне сейчас легко? Мало того, что я овдовела, так я еще такое узнала о своем муже. Карина не выдержала и заплакала. Она забыла отключить звонок. Карина Георгиевна, вы только не плачьте. Вам не надо ничего делать. Вам надо просто подписать бумагу на кремацию или погребение, сказал лейтенант. Кто-то должен распорядиться. Так обратитесь к родственникам, грубо выпалила Карина. Нет у нее родственников, поспешил ответить Федоров.
В смысле? То есть как нет? Ведь вы же сами говорили мне, что кто-то был на опознании, сказала Карина. А еще говорите, что полиция не ошибается. Полиция не ошибается. Понимаете, у нее нет совершеннолетних родственников, которые могли бы подписать бумаги. На опознании была только старшая дочь, разумеется, в присутствии психолога. Для идентификации личности погибшей этого достаточно, но отдать распоряжение о похоронах она не может. Я понимаю, насколько вам неприятно, но войдите в положение, иначе ее просто похоронят в одной могиле с бомжами, сказал лейтенант. Да мне плевать, где ее похоронят, сказала Карина. Понятно. Тогда у детей даже не будет места, куда бы они могли прийти навестить свою мать, сказал Федоров. И много у нее детей? спросила Карина. Пятеро, ответил полицейский. Пятеро? не поверила его словам Карина.
Она обещала лейтенанту, что подпишет бумаги завтра. Та мысль, что у любовницы ее мужа было пятеро детей, не давала Карине покоя весь день и всю ночь. Что делал этот чистоплюй у женщины, которая пять раз рожала? Чего там такого могло быть, чего нет у нее? Карина вспомнила одну многодетную семью, которая жила в соседнем подъезде, там, где жила она еще с мамой. Это какая-то помойка, просто клоака. Дети ходили вечно голодные, грязные, а иногда и босые. И в это все, по-видимому, с великим удовольствием окунулся ее муж. Мерзавец! Ну каков мерзавец?
А ведь ее он умудрялся журить, даже когда в ситечке от заварочного чайника оставалась заварка. Надо было обязательно вытряхивать ее или обратно в чайник, или в ведро. Глеб мог буквально устроить истерику, если после мытья посуды в раковине оставались капли воды. И этого аккуратиста понесло в многодетную семью. Карина просто поверить не могла до сих пор, что это все правда, и она не в какой-то другой реальности. Старшей дочери девять лет. И там их пятеро. Кошмар какой! А мы еще смеялись над Анжелой с ее тремя детьми. Наверняка у этой Голубевой все дети от разных отцов, раз нет никаких родственников и некому ее похоронить. Она буквально умудрялась рожать каждый год. Ужас какой!
И где после этого, спрашивается, был Бог? Кому-то дает пятерых, а кому-то ни одного. Где-то посреди ночи Карина подскочила от одной страшной мысли, которая пришла ей в голову. А как давно Глеб был знаком с этой Голубевой? А вдруг один из ее спиногрызов от него? До самого утра Карина ходила из угла в угол, словно тигр в клетке. И никак не могла отделаться от мысли, что должна непременно увидеть этих детей. Она сразу поймет, кто из них ребенок Глеба. Вот только бы увидеть их хоть одним глазом.
На следующий день, подписывая документы, Карина как бы не в значей поинтересовалась у Федора о детях. — О, какова судьба детей, если нет родственников? — спросила Карина. — Ну, я не знаю, сейчас за ними присматривает социальный работник, а потом в детдом, наверное. — А вам это зачем? — спросил вдруг лейтенант. — Да так, для общего сведения, — заметила Карина. — А не подскажете их адресок? Для общего сведения, явно съязвил лейтенант. — Ну, так уж и быть, открою вам свои карты, — сказала Карина. — Есть подозрение, что кое-кто из этих несчастных малюток может быть от моего мужа. — Хотите удочерить? — спросил Федоров. — А почему именно удочерить? Может усыновить? — И вообще, мне кажется, что это, лейтенант, не ваше дело. — Карина улыбнулась. — Ну, потому я так уверенно сказала удочерить, что у гражданки Голубевой все пятеро детей дочери. Пять дочерей, пять девочек. И все от вашего супруга. Так какой выберите? — язвительно сказал полицейский и тоже улыбнулся. — Что? — Просто повторите, вот что я сейчас услышала? — Карина просто опешила.
Она как будто даже потеряла равновесие. Женщина присела на ближайший стул и стала хватать ртом воздух. Лейтенант Федоров поспешил подать ей стакан воды. Благо никуда не надо было бегать, теперь в каждом кабинете был кулер. — Именно то, что вы услышали в первый раз. Все пятеро детей, включая старшую дочь и трехлетних близнецов, все являются детьми вашего мужа. Мы тут провели небольшое расследование, думали найти отцов этих детей и даже сделали ДНК. Сейчас это несложно. Но, разумеется, гражданка Голубева, будучи не замужем за вашим мужем, не могла дать детям вашу фамилию. Все дети Голубева, — сказал Федоров. — Какой кошмар! — только и смогла вымолвить Карина.
В то время как она, можно сказать, билась за возможность родить хоть одного ребенка, ее супруг, как папа Карла, с легкостью настрогал на стороне аж пятерых и спал себе спокойно. А она-то глупая дурочка и не знала, как ему об ИКО сообщить. Нет, теперь совершенно точно она должна была увидеть этих детей. Гражданка Голубева проживала за городом, в частном доме. Карина ожидала увидеть какую-нибудь покосившуюся хибару, халупу или даже сарай с фанерой вместо окон. Ее встретила социальная работница, по-простому няня, лет пятидесяти, простая женщина, и поинтересовалась, не из опеки ли она.
Карина решила воспользоваться такой удачей и подыграть старушке. Она как раз ломала голову, что ей сказать и как представиться, но в случае сам с собой помог. Карина была удивлена чистоте и ухоженности в доме, и дети были хоть и не как с картинки в журнале, но чистые, а приятно одеты и явно не голодные. Особенно очаровательными были близнецы, но увидев Карину, кинулись к ней со словами. «Мама, мама приехала!» «Детки, это не ваша мама», сказала няня. Две старших девочки, десяти и семи лет, были в школе. Они учились тут недалеко, в деревенской школе, а средняя девочка и малыши были дома, садика не было в деревне.
Карина осматривала дом и с удивлением обнаружила на стенах фотографии детей и своего мужа. Они были чрезвычайно похожи. Она так и не поняла, чем мог Глеб мотивировать свою двойную жизнь. Растут ему так хорошо. И дети. Странно, но теперь не спросишь. Развелся бы тогда с ней, зачем было морочить голову двенадцать лет? Наверное, он был из тех мужчин, которые любят двух женщин. Наверное, Киру он любил из-за детей, а Карину – за спокойствие. Кажется, у нее стало все вставать на свои места. Глеб просто любил себя и только себя. В этом доме, в этой семье, у него были дети, а в доме у Карины он мог спокойно выспаться, отдохнуть и не нести никакой ответственности.
Вот интересно, а знала ли Кира, что отец ее детей женат на другой женщине? Почему ее не беспокоило то, что он на ней не женится, а только делает детей год за годом? Странно как-то. На стенах были только фотографии детей и их отца, но ни одной фотографии матери не было. – А есть фотографии о матери? – спросила Карина няню. – Простите, а почему вы ничего не записываете? Обычные запейки всегда все фиксируют и даже фотографируют. – забеспокоилась няня. – А я запомню, у меня, знаете, какая память хорошая? – Да и тут все в порядке, все вроде хорошо, – сказала Карина. – Вы знаете, я с ней при жизни не была знакома, не знаю, где тут фотографии.
Сейчас придут со школы старшие девочки, может быть, они подскажут – ответила няня. Карине вдруг почему-то захотелось уйти. Какое-то странное чувство тревоги нахлынуло и никак не отпускало. То ли она боялась, что няня догадается, что она не из запейки, то ли еще что. Это было очень странное чувство. – Надо же, какая странная судьба. Кирочка сама из детского дома, и детки вот поедут, все в детский дом. Близняшки и Кариночка поедут в дом малютки, а Розочка и Лилия поедут в интернат.
Придется разлучить сестренок. Кто же будет удочерять сразу пятерых, да и тем более девчонок? – вдруг сказала няня. Карина вздрогнула. – Простите, что вы сейчас сказали? – спросила она. – Говорю, никто не усыновит пятерых девочек, – сказала няня. – Нет, раньше про имена. Как вы сказали зовут детей? – Старшая Роза, за ней Лилия, потом Карина и Милана с Дианой, – сказала няня. – Сейчас ведь не дают простые имена. – Как странно, – подумала Карина про себя. – Они назвали среднего ребенка ее именем. И это было бы простое совпадение, не будь отцом детей ее супруг. Он что, не мог отговорить? Или в том был какой-то смысл? Карина услышала, как в дом зашли другие дети. Они о чем-то говорили, а когда вошли в комнату, то остолбенели на минуту. И вдруг обе девочки как кинутся к Карине. – Мама, мама вернулась. – Карина не знала, что ей делать. – Как реагировать? – Нет, девочки, это тетя из опеки, пришла с инспекцией, – сказала няня. – Да нет же, это наша мама! – девочки плакали.
– Я не ваша мама. Возможно, я похожа. У вас есть ее фотография? – спросила Карина. Старшая девочка, вытирая слезы, потянула Карину за руку в соседнюю спальню. Там был огромный старинный шкаф. Откуда он мог быть в доме у детдомовской девочки? – Наверное, достался вместе с домом, – подумала Карина. Тем временем девчонки открыли шкаф и достали фотографию. На ней был муж Карина и какая-то женщина, точь в точь похожая на Карину. Если бы не обстоятельства, то Карина бы сказала, что это она вместе с мужем. – Вот, как же ты не узнаешь? Вот папа, а вот ты, мама. В тот день, когда вы познакомились, – сказала девочка. Карина не понимала, что происходит. – Роза, нет, твоя мама умерла.
Мы же говорили с тобой об этом. – вмешалась няня. – Тетя просто похожа на твою маму. Девочка упала на кровать и начала плакать. – Ведь вы не из опеки, правда? – спросила няня. Карина покачала головой и выбежала из дома. Она и не заметила, как у нее в руках осталась папка с разными бумагами, из которой Роза достала фотографию своих родителей. Карина пришла в себя только дома. Мать девочек была просто ее точной копией. Что тут происходило? Она просто обязана посмотреть, что за бумаги попали к ней. В той папке было много всякой ерунды, но был один документ, из которого следовало, что Кира родилась в тот же день, что и Карина, и более того, они были сестрами-близнецами.
Их мать умерла при родах, и девочек отправили в дом малютки, где одну из них удочерили. Это и была Карина. Так вот, почему Глеб не поддавал на развод. Он просто никак не мог выбрать между двух сестер. И, судя по документам, которые были у Киры, она была в курсе, что у нее была сестра-близнец. Она искала ее и нашла. Возможно, хотела отомстить и увезти у сестры мужа, но что-то нарушило ее планы. Глеб не давал сестре разрушить жизнь Карины и сдерживал ее. Теперь Карина могла простить Глеба, но она не могла допустить, чтобы его дети и дети ее сестры отправились в детдом. Карина решила их удочерить, всех пятерых.
Вот только не так просто это было сделать, особенно учитывая, что это дети ее покойного мужа. «Товарищ Федоров, простите, не помню вашего имени», сказала Карина, набрав номер лейтенанта. «Мне нужна ваша помощь». «Ну, вообще-то, меня зовут Сергей. Я вас слушаю», сказал он. «Сергей, мне нужна ваша помощь. Я решила удочерить девочек Голубевой», сказала Карина. «Неожиданно», сказал Сергей после некоторого молчания. «Но вам не дадут столько детей сразу». «В том-то и дело, мне нужна ваша помощь», сказала Карина. «И что вы хотите? Чтобы я совершил должностное преступление?» – спросил лейтенант, скорее в виде шутки, ибо он и правда не понимал, что тут могло зависеть от него. «Нет, я хочу, чтобы вы женились на мне». «Ну, то есть, взяли вы жены, я не знаю, как это правильно называется.
Простите, я волнуюсь, но мне правда больше не к кому обратиться», выпалила Карина. Она специально решила не говорить на эту тему лично, потому что никогда бы не решилась сказать такое о малознакомом мужчине, а по телефону было не видно, как она краснеет. Карина всю свою жизнь посвятила Глебу, она жила им. Она в нем растворилась, и у нее и правда не было никаких знакомых из мужчин, только подруги, которые ее зубами бы загрызли за своих мужей. «Это будет фиктивный брак, я обещаю.
Мне только надо удочерить девочек, потом мы сможем развестись», – добавила Карина после молчания. «Ну что вы молчите, Сергей? Я говорю глупости?» – тараторила в трубку телефона Карина, лишь бы не слышать это безобразное и пошлое молчание, и лишь бы Сергей не повесил трубку. «Неожиданно», – снова повторил Сергей. Через год в семье Федоровых было уже шесть девочек. Карина больше не чувствовала того странного и гнетущего чувства, что она – это не она и что у нее оторвали часть души, и дело тут вовсе не в родах. Это прошло, когда она узнала, что у нее была сестра-близнец. Близнецов всегда влекло друг к другу, просто ей повезло чуть больше, чем Кире.