Каждый месяц сидела на лавочке и вглядывалась в дорожку от ворот. Если кто-то там появлялся, щурилась, пыталась угадать, не дочка ли, но хоть одна. Но всё время, что она здесь, никто из дочек ни разу не приехал.
Зина понимала, что, скорее всего, и не приедет никогда. Но всё равно садилась на лавочку и высматривала. До боли в глазах, до рези, до слёз.
Сегодня все жильцы, которые хоть как-то могли передвигаться, сидели на улице с восьми утра. Зина тоже примастилась на лавочке. Погода такая хорошая, уже пришли несколько посетителей.
Сидели вон на лавочках со своими престарелыми родственниками. Кто-то кормил деда, а кто-то рассказывал новости. К Николаю всегда приходила племянница.
Неродная, вроде как двоюродная. Седьмая вода на киселе, а старик даже расцветал весь, как её видел. Не было у него больше никого на этом свете.
А у Зины были, родные были. Только вот ей, наверное, уже и не получится так улыбнуться в этой жизни. Время близилось к обеду.
Уже час по парку ходила почтальонка вместе с бухгалтером. Выдавала пенсию, а бухгалтер сразу выписывала квиток и часть забирала. Скоро придёт и её очередь.
Зина посматривала на дорожку без надежды, скорее по привычке. Увидела, что по дорожке идёт молодая женщина. Такую они ещё не видели.
Рядом с ней сидела Анатольевна. Как раз та бабулька, которая помогала ей вчера встать. — Романовна, посмотри, новенькая какая-то.
— Да, вижу. Может, привезли ещё кого? — Может. Только неслышно было.
— Так, может, кого неходячего? Тогда да, могли и не знать. Они внимательно наблюдали за женщиной. Она шла не очень уверенно.
Видно было, что здесь она впервые. Одета женщина была красива, дорого. К ним обычно другие приходили.
Наконец посетительница увидела бухгалтера. Подошла, что-то спросила. Ей показали на дверь здания и что-то ещё объясняли.
— Романовна, видимо, к заведующей пойдёт. — Скорее всего. Точно кого-то привезли.
— Да не, скорее всего узнать, можно ли привезти. — Анатольевна, а ты права. Такая разодетая.
Скорее всего, что старики мешают. Анатольевна перекрестилась. — Эх, грехи наши тяжкие.
К ним направлялась почтальон и бухгалтер. — Здравствуйте, девочки. Почтальоном у них была молодая, совсем молоденькая девочка.
Всегда приветливая, всегда в хорошем настроении. Общение с ней было как глоточек чистого воздуха. Не здешнего, а другого, который за забором.
Каждая старушка и старик старались как можно дольше не отпускать от себя эту светлую девушку. Анатольевна расписалась, пересчитала деньги. Бухгалтер назвала сумму, выписала чек.
Старушка передала деньги, а остальные спрятала в кармашек. Дошла очередь и до Зинаиды Романовны. Она уже расписывалась в ведомости, как увидела, что к ним направляется заведующая.
И та самая молодая женщина. Сейчас, когда женщина шла к ним, Зина увидела ее лицо. Что-то доброе кольнуло где-то далеко в груди.
Что-то такое позабытое. Но что? Зина не поняла. Они с соседкой переглянулись.
Может, кто работать к ним пришел новый? Точно. Говорили, что старшая медсестра на пенсию уходит. Тогда все понятно.
Зина посмотрела на бухгалтера. Что мне? Сколько там? Бухгалтер назвала сумму и стала выписывать чек. Зина принялась аккуратно отчитывать деньги.
Заведующая и та женщина остановились прямо у их лавочки. Зина удивленно подняла глаза. Она не смотрела на заведующую.
Она смотрела на молодую женщину. Кого-то она ей очень напоминала. Так сильно, что как-то в груди защемило.
Говорить стала заведующая. — Зинаида Романовна, это к вам вот пришли. — Ко мне? Зина застыла, держа в руках деньги.
Женщина смотрела на нее внимательно, очень внимательно. Потом по ее щеке скатилась слезинка, и она улыбнулась. В этот момент по улыбке, по изменившемуся лицу, Зина ее узнала.
Настенька. Женщина кинулась к ней, обняла, прижалась. — Мама Зина, как долго я тебя искала.
Заведующая улыбалась. Анатолиевна смотрела на Зину и обнимающую ее женщину с недоумением, а потом тоже заплакала. Надо же, дождалась Зинка.
Может, и она когда-нибудь дождется. А Зина плакала. Гладила Настю по волосам, вдыхала запах каких-то дорогих духов и плакала.
Заведующая потянула бухгалтера в сторону. Та не хотела идти. Показала квиток.
Потом. Все потом. Настенька села рядом с Зиной.
— Мама Зина, как же так? А где ваши дочки? Так вот, Настенька, не нужна стала на старости лет никому. У всех своя жизнь, у всех свои проблемы. Ты-то как? Рассказывай.
Муж? Дети? — Я замужем. У меня очень хороший муж. У нас сын.
Ему всего три года. Он очень любит разговаривать. Столько говорит, что даже уши устают все переслушать.
Мы всего три месяца назад переехали в этот город. Я приезжала раньше, пыталась вас искать, но никто ничего толком сказать не мог. — Ох, Настенька, как я рада за тебя! Настя прижалась к ней и придавила больной локоть.
Зина невольно ухнула. Настя испуганно посмотрела на нее. Потом взяла ее руку и задрала рука в кофты.
На локте, да и почти на половину руке был огромный, почти черный синяк. — Мама Зина, что это? Но Зина ответить не успела. Ответила Анатолиевна.
— Что-что? Вчера санитарка грязной тряпкой ее била. Вот Зинка и упала. Много ли нам теперь нужно? Зина зло посмотрела на соседку.
— Ну кто за язык тянул? В виде испуганной взгляд Настя сказала. — Да ничего страшного, сама виновата. Не надо было идти, пока она палой не домыла…