которой ушёл её Ваня. Зина услышала, что в дверь кто-то скребётся. Открыла.
На пороге стояла молодая, много моложе её женщина. Она была в положении. — Здравствуйте.
А Иван дома? — Иван? Он давно здесь не живёт. — Как? А разве он не вернулся? — Нет, не вернулся. А что, должен? И вы кто? Женщина вдруг опустилась на стульчик в прихожей и заплакала.
Я та, к кому он ушёл. Зина почувствовала, как у неё кулаки сжимаются. — А ко мне зачем вы пришли? Увели чужого мужа? Наслаждайтесь.
Он меня бросил, как только узнал, что беременная. Сказал, что ему спиногрызы больше не нужны. Я думала, что он к вам вернулся.
Мне рожать скоро. Жилья нет, денег нет. Я не знаю, что делать.
Зине стало жалко эту дурочку. — Не плачь, справишься. Пойдём, я тебя чаем напою.
Они какое-то время сидели на кухне. А потом женщина стала собираться. — Простите меня, Зина.
Вот радовалась, а теперь сама. Я не буду забирать ребёнка из роддома. Там оставлю.
Мне не прокормить. — Что ты такое говоришь? Как это, свою кровинку бросить? — Нет, Зина. Я решила, там ребёнку будет лучше.
Если Ваня появится, пусть забирает. А я не смогу. Зина и опомниться не успела, как женщина выскочила за дверь и пропала.
Зинаида сама себя успокаивала. Не сможет мать ребёнка оставить. Не сможет.
Но что-то ей подсказывало, что ещё как сможет. Воспоминания Зинаиды Романовны прервал звонок. Нужно было идти на обед.
Тяжело, конечно, но нужно. Иначе сил не будет, чтобы потом ещё прийти посидеть. Но ничего.
Здесь, в этом заведении, всем тяжело. И все стараются, как будто сами себе хотят доказать, что ещё что-то могут. Вон, впереди неё Николай спешит.
Он вообще передвигается только на костылях, но всё равно всегда его на улице увидеть можно. У Николая другая ситуация. Сын погиб, а невестка, чтобы жилплощадь освободить, привезла его сюда доживать.
Тоже неприятно. Но всё же не родные дочки. Зинаида Романовна поела невкусного супа, поковырялась в картошке странного, очень тёмного цвета.
Завтра будет пенсия. После вычетов за проживание здесь останется немного. Тогда можно и до магазина дойти.
Такой поход занимает очень много времени. Приходится всё время отдыхать. Но ведь какое развлечение! И колбаски немножко купят, и конфеток мягких.
Много нельзя, потому что хранить негде. Если в холодильник общую положить, то там уже к утру ничего не остаётся. Поэтому всё приходится хранить в тумбочке возле кровати, а то и под матрацем.
Зинаида прилегла на свою кровать, прикрыла глаза. Два часа, тихий час. В то время нельзя никуда ходить, а то персонал может не только накричать, но и толкнуть.
А ей со своими ногами совсем не устоять. Видела она, как тот же Николай летал, так и подняться ему даже не помогли. Они с бабками и помогали.
Спать не хотелось, в голову полезли воспоминания. О том, что Настенька в детском доме, она узнала от подруги. Верка пришла к ней.
Они частенько выходные чаи гоняли. Да и стала рассказывать про то, как узнала в одной из воспитанниц Ваньку. «Понимаешь, я когда увидела, смотрю.
Ну вы ли ты, Ванька? Вот только усы добавить, и всё. А помню, что ты рассказывала про ту особу». Но не удержалась.
Пока заведующая на совещании ездила, я нашла личное дело девочки. Точно, это она. Значит, бросила всё-таки ребёнка, зараза.
Зине было очень жалко девочку. Не повезло, что её родителями такие люди стали. Да нет, не бросала её мать.
Умерла она при родах. Может быть, и хотела бы бросить. Но вот так всё получилось.
Зинку после этих слов как подменили. Она понимала, что нужно хоть как-то ребёнку помочь. А что она могла? Трое своих.
Пусть старшая уже самостоятельная, но жизнь всё равно не сахар. Зина решила, что будет хотя бы навещать девочку. Верка смотрела на неё, как на нервнобольную.
«Ты что, серьёзно? Он же ушёл от тебя. Бросил одну с детьми голодной смертью помирать». «Вер, но я же не к нему.
Ребёнок-то чем виноват?» Подруга так и не поняла рвение Зинаиды Романовны. Но встречаться с Настенькой помогало. Знакомство у них прошло гладко.
Зина сказала, что была знакома её мамы. Девочка очень доверчиво к ней относилась. Зинаида Романовна приходила каждые выходные.
Приносила Настеньке что-нибудь вкусное. Они гуляли, подолгу разговаривали. Девочка была настолько сообразительная, что Зина просто уверена была, что её ждёт большое будущее.
А спустя три года, когда Настеньке было уже двенадцать, детский дом расформировали. Детей развозили по другим детским домам. Зина бежала так, как никогда не бегала.
Только бы успеть. Вон, уже автобусы подогнали. Настенька увидела её, бросилась навстречу, обняла худенькими ручонками, прижалась.
Зина заплакала. Куда её? Не увидит теперь уже. Разве сможет она ехать на другой край света? А Настенька слёзы ей вытирала и приговаривала.
Не плачь, мама Зина, не нужно. Я скоро вырасту и сразу приеду. Я тебя найду.
Мы будем хорошо жить. Настя знала, что Зина пыталась её удочерить, но ей не позволили. Площадь маленькая, мужа нет, дети Зины против.
Женщина не думала говорить об этом Насте, чтобы её не травмировать. Но какая-то добрая душа из-за воспитательниц проговорилась. Настю увезли, и больше они никогда не виделись.
А потом старшая вышла замуж, потом и средняя. Наташа нашла себе мужа, правда, расписываться не торопилась. У Зины большие проблемы с ногами начались.
Она видела, что новому зятю, да и самой дочке, не очень нравится присутствие в доме матери, старого человека, почти инвалида. И как-то раз Зина услышала, как младшая дочь ругается по телефону со старшей Екатериной. Ничего страшного, потеснитесь.
Я уж три года за ней ухаживаю, теперь ваша очередь. Через день привезу. Жди.
Зинаида Романовна понимала, что ей предстоит переезд к старшей дочери. Приняли её неласково. Дочь только вздыхала и покрикивала.
Мама, не трогай! Мама, сиди на месте, а то что-нибудь разобьёшь. Зять вообще за всё её пребывание там не сказал ни слова. Как видел её, так сразу из комнаты выходил.
Зинаида Романовна часто плакала, но так, чтобы никто не слышал, чтобы не раздражать ещё больше. Через год её отвезли к Люде, к средней дочке. У той был свой дом, и поначалу Зинаиде казалось, что здесь она и останется.
Но муж Люды поставил условие — или он, или эта старая корга. Люда выбрала мужа и через полгода оставила мать с вещами под дверью её собственной квартиры. Наташа, когда с работы пришла и увидела её, сидящую на чемодане, руками всплеснула.
Ну вот, счастье мне привалило. Больше она с матерью не разговаривала. А через три дня привезла её сюда.
— Здесь тебе хорошо будет, не скучно. Тут много таких, как ты. А ещё тебе помогут с твоими коленями.
Есть такая программа — лечить таких, как здесь, бесплатно. — Доченька, но это же хоспис. Сюда привозят тех, кто никому не нужен, у кого родственников нет.
— Ну зачем ты так говоришь? Мы будем тебя навещать. А как тебя подлечат, так сразу и заберём. Зинаида понимала, что что-то не так, как говорит Наташа.
А когда взгляд её увидела, то поняла — доживать ей свою жизнь в этих стенах. После обеда Зинаида поднялась, снова пойдёт на улицу. Что тут в комнатухе делать? Вон Никитишна лежит второй день с давлением…