Да что ж такое? Я что, даже в туалет не могу сходить? Перед тобой не отчитавшись, раздраженно воскликнул супруг. Можешь, только не нервничай. Спасибо.
Недовольно буркнул Анатолий. Потом снова наступила тишина. Анна едва начала опять засыпать, как щелкнул замок входной двери.
Наверное, на улице к ночи разгулялся ветер, и сквозняком потянула дверь, и она неожиданно громко бахнула, как выстрел в ночи. Но вот кто выходит. Анатолий никогда не уезжал из дома за полночь.
И Анна забеспокоилась. Что-то случилось не иначе. Сон, понятное дело, тут же испарился.
Торопливо накинув халат, Анна выбежала на крыльцо и дальше во двор. Так и есть, что-то происходит. Открыты ворота, открыт гараж.
Муж осторожно выруливает машину к воротам, натемно, не включив фонарь. Почему тайком? Ты куда, Толя? – воскликнула Анна, догоняя машину. Муж раздраженно ударил кулаком по рулю.
Все никак не угомонишься, везде во все лезешь, как петля у меня на шее. Дохнуть не даешь. – Толя, что ты такое говоришь? – испугалась жена, сколько злости было в его голосе.
– То, что есть. Ты как гестаповский надзиратель. Даже вдох без твоего ведома нельзя в доме сделать.
Хотела непременно сейчас узнать, что происходит? Так знай. Я ухожу. – Куда ты идешь? – растерянно переспросила женщина, не понимая.
– Не иду, а ухожу. От тебя. Не хватило мне духу сказать это, глядя в глаза.
Думал, ночью тихонько уйду, чтоб без скандала. А утром позвоню и по телефону скажу. – Так ты же не можешь, чтобы без скандала? – Мегера.
– Мегера? Толя, как же? – Выходи, давай поговорим. – Да как же? – Да уж сказано все. О чем еще говорить? – Все, прощавай и не поминай лихом.
Или как там в таких случаях говорится? Хотя ведь никак иначе и не станешь поминать, кроме как лихом. Но все, отойди. Он завел мотор и стал выезжать со двора, а жена с растерянным лицом стала догонять, но запнулась и упала, подвернув ногу и неловко усевшись на мокрую дорожку.
На лицо капали крупные капли дождя и смешивались со слезами, стекая по щекам и губам, словно шел соленый дождь. Створки ворот медленно сходились, отсекая дорогу с удаляющимися красными огоньками мужнина автомобиля. Мегера.
Прожили вместе 20 лет, вырастили умницу-красавицу-дочь, дождались замечательного внука, и вот на тебе – муж ее бросает, назвав Мегерой. Она что, правда Мегера? Попытавшись встать и поняв, что не сможет этого сделать, потому что ногу пронзила резкая боль, Анна заплакала уже в голос. Все одно к одному, все 133 несчастья высыпались на ее бедную голову в этот день.
С крыльца сбежала в одной ночнушке перепуганная дочка. Стала поднимать мать, оскальзываясь на мокрых плитках дорожки. Что у вас тут стряслось? Куда папа поехал? Кое-как добравшись до кресла под навесом, Анна тяжело в него села, кряхтя и кривясь.
Все, дальше не дойду. Доча, вызови скорую, у меня точно перелом. О господи, всплеснула дочь руками и побежала за мобильником.
Вернулась с пледом, выкрикивая в трубку адрес и одной рукой набрасывая на мать плед. На дворе хоть и лето, но летняя ночная гроза с холодным ветром – это вам совсем не курорт, тем более в промокшей одежде. Когда после выписки из больницы вернулась к работе Вера Николаевна, она сразу же принялась хлопотать по хозяйству, посмеивалась добродушно.
Жарко выдалась, однако, подготовка к юбилею. Меня порезали и подлатали, вас починили. Да уж, порезвились на славу, кивнула Анна, присаживаясь в кресло и пристраивая поудобнее громоздкий гипс.
Не накрывай на Анатолия, его не будет, только мы с Анютой и Павлик. Задержатся? Не поняла Вера Николаевна, а ее ловкие руки тем временем сноровисто шинковали, помешивали. Не будет.
Совсем. Та, понимающая, примолкла, не задавая лишних вопросов. Анне и так досталось, что ее еще теребить попусту, да выпытывать.
Сама Вера, машинально готовя обед, задумалась о своем. Она собирала деньги на покупку дома, уже и сделку можно было оформлять, но хозяева в очередной раз подняли цену. Они над ней уже просто измывались.
Поняли, что она нацелена на покупку именно этого дома, и мотали ей нервы, в который раз повышая цену. Так ей никогда за их аппетитами не угнаться. Почему ей так нужен был именно этот дом? Да ведь это ее собственный дом, точнее ее родителей.
Они с братом унаследовали его, но жила там Вера. Брату не нужен он был. Тот уехал с женой в другой город, но попал там в переплет.
Мог загреметь в тюрьму, нужны были деньги срочно, и Вера Николаевна согласилась продать родительский дом, чтобы его от статьи спасти. Брат тогда так спешил его продать, что сильно продешевил. На взятку ушла и его доля, и доля Веры.
Хорошо, что Вера Николаевна тогда нашла работу в доме у Анны, с неплохим заработком и с проживанием. Прислугой, да, а что поделать. Но, надо признать, ее никогда не называли в этом доме прислугой.
Уважали и даже любили. Верунь, я накоплю и отдам, клялся брат. Но вот уже столько лет прошло, он может и копил, но отдавать не собирался.
Но Вера не прекращала мечтать вернуть себе родовое гнездо. Ведь дом строил ее дед, своими руками. Вера Николаевна готова была за ценой не постоять.
Но вот опять покупка откладывалась. Попав в больницу на операцию, она потратилась. Операция вроде как бесплатная, но медикаментов велели купить дорогущих.
Да нянечкам сунь в ладошку, да медсестричке за снятие швов и за перевязку, да врачу презент. А он не то, что не отказался. А сам и намекнул.
Врач, под клятвой Гиппократа. Опять сумма, отложенная на дом, оказалась существенно надкушенной. А пока соберет ее заново, тем, глядишь, снова что-то в голову взбредет….