Катя встала на учёт в клинике, анализы были в порядке, врачи уверяли, что беременность протекает хорошо. Но Александр не мог не замечать, что иногда её что-то беспокоит. Бывало, она внезапно замирала посреди разговора, будто ловила какое-то неприятное ощущение.
Иногда он замечал, как она потирает виски или внезапно садится, словно ей не хватает сил стоять. «Катя, если тебе плохо, почему ты ничего не говоришь?» Она отмахивалась, уверяя, что это нормально. «Беременность — это не болезнь, Саша».
Но он всё равно не мог избавиться от ощущения, что что-то идёт не так. Однажды вечером, когда он сидел в кабинете и разбирал бумаги, раздался звонок. «Катя!» «Саша», — её голос был тихим, едва слышным.
Александр мгновенно вскочил. «Что случилось?» «Ты где?» «Я дома. Мне, кажется, мне плохо».
Он не стал спрашивать. В следующую секунду он уже мчался к ней. Когда он ворвался в квартиру, Катя сидела на кровати, бледная, с закрытыми глазами.
«Катя!» Он бросился к ней. Она открыла глаза, посмотрела на него слабо и прошептала: «Наверное, ты был прав.
Мне действительно надо было сказать тебе раньше». Александр почувствовал, как сердце ухнуло в пустоту. «Мы едем в больницу.
Немедленно». Катя кивнула, и он осторожно помог ей подняться. Врачи осмотрели её, сделали анализы.
«Она будет в порядке?» — спросил Александр, когда один из докторов вышел к нему в коридор. Мужчина вздохнул.
«Все показатели в норме. Мы не видим серьёзных причин для беспокойства. Возможно, переутомление, возможно, лёгкая анемия.
Мы будем наблюдать». Александр посмотрел на дверь палаты, за которой лежала Катя. Ему казалось, что врачи чего-то не видят.
Что-то было не так. И он это чувствовал. Больничные коридоры были пугающе пусты в этот поздний час, а тусклый свет ламп только усиливал ощущение тревоги.
Александр шагал взад-вперёд перед дверью родильного отделения, сжимая в руках телефон. Он пытался отвлечься, но всё, что происходило внутри, казалось каким-то далёким и нереальным. Катя была там.
Одна. Ему сказали, что всё идёт по плану, что волноваться не о чем, но почему-то внутри него бушевала буря. Что-то было не так.
«Сядь, сынок», — рядом оказался его отец. Александр покачал головой. «Я не могу».
«Я понимаю», — Сергей Викторович вздохнул, кладя руку ему на плечо. «Но ты должен сохранять спокойствие. Для неё».
Римма тоже была здесь. Она впервые за долгое время выглядела не такой властной, не такой уверенной в себе. Она сидела на стуле, сцепив руки, и молча смотрела на дверь, будто впервые осознала, что её власть над этой ситуацией ничтожна.
Прошёл час. Затем ещё один. И вот что-то изменилось.
Раздался резкий звук — сигнал тревоги. Сердце Александра пропустило удар. Дверь резко распахнулась, и мимо него промчались врачи, кто-то что-то выкрикивал.
«Что происходит?» Он шагнул вперёд, но его тут же остановила медсестра. «Вам нельзя сюда». «Где Катя?» Он схватил её за руку.
«Что с ней?» Медсестра замешкалась, её глаза метались, словно она не знала, что сказать. «Всё под контролем», — пробормотала она и скрылась за дверью. Но Александр видел: в её голосе не было уверенности.
Время потеряло смысл. Он не знал, сколько прошло — минут, часов. Может, целая вечность.
И вдруг дверь снова распахнулась. Врач вышел, снимая маску, и посмотрел прямо на него. Александр увидел это выражение в его глазах, и мир рухнул ещё до того, как прозвучали слова.
«Мы сделали всё, что могли. Сожалеем». Катя не справилась. Александр отступил назад, его тело не слушалось.
Он не мог дышать. «Нет, Саша». Мать попыталась подойти к нему, но он поднял руку, не давая ей приблизиться.
«Где она?» Его голос был чужим, холодным, мёртвым. «Её… уже нельзя…» «Где она?» — крикнул он так, что по коридору прокатилось эхо. Врач вздрогнул, но затем покачал головой.
«Нам нужно время». Александр больше ничего не слышал. Внутри него что-то оборвалось. Катя, его Катя.
Её больше нет. Время застыло. Голоса врачей превратились в отдалённый гул, приглушённый, словно сквозь вату.
Александр стоял в коридоре, чувствуя, как ледяной холод охватывает его изнутри. Катя умерла. Его Катя.
Но как? Почему? Всё было в порядке, её обследовали, говорили, что нет никаких осложнений. «Что случилось?» Его голос был хриплым, словно он только что пробежал марафон. Врач тяжело вздохнул, посмотрел в сторону, будто искал слова.
«Во время родов случился тромбоз. Мы не могли этого предвидеть». Тромб перекрыл сосуд, началась гипоксия, он запнулся.
«Организм не выдержал. У неё была повышенная свёртываемость крови». Александр медленно опустил голову, пытаясь осознать услышанное.
Тромбоз. Какой-то жалкий, ничтожный сгусток крови забрал у него самое дорогое, что было в жизни. «А ребёнок?» Его голос прозвучал настолько отстранённо, что даже сам себе он показался чужим.
Врач кивнул. «Мальчик родился здоровым. Крепкий малыш, вес 3400, рост 52 сантиметра….