И сколько ещё людей могли пострадать? Они просто ещё пока не понимали, что ситуация скоро обострится, что они ещё выйдут на тропу, которая рано или поздно уведёт их в места не столь отдалённые. Родители не смогут откупать их вечно. Суды закончились, их отпустили, и теперь они поступят в учебные заведения, будут гордиться собой, своими родителями, которые обезопасили их, освободили от возможного заключения.
Как только закончился последний суд, Валерия Васильевна уехала, навсегда оставив место, которое принесло ей столько чудовищной боли. Вот только к тому моменту, как прошли последние суды, она выглядела в разы хуже, чем раньше. Она вся побледнела, под глазами залегли тёмные синяки, и ей было тяжело даже стоять на одном месте.
Но всем было наплевать, они думали только о тех, кто совершил преступление, и о том, как отмазать их от правосудия. Когда в кабинет постучали, мужчина уже собрал вещи, но не собирался оставаться директором заведения. Да и вообще решил, что пора завязывать с преподаванием, со школой, потому что терпеть подобное было невозможно.
Нельзя было быть рядом с теми, кто так относился к преступлениям. Когда дверь открылась, показалось лицо отца одного из детей, которых уже освободили. Он демонстративно улыбался, горделиво стукнув себя в грудь, всем своим видом показывая, что он одержал победу и всё кончено.
Больше нет никаких разбирательств. Ничего, он одержал победу не только над учительницей, но и над правосудием, над директором, который инициировал всё это. Он готов был доказывать, что дети ни при чём, и доказал это, обратив всё вокруг против несчастной молодой девушки.
«Ну что, не получилось его состроить охоту на ведьм?» — с усмешкой сказал мужчина, садясь за стол. В этот момент директору школы захотелось что есть силы ударить этого человека, заставить его почувствовать, как бывает больно, ведь он никогда этого не поймёт. «Если бы на вашем месте… если бы на месте молодой учительницы оказалась ваша жена, вы бы тоже так боролись, чтобы освободить виновных?» — спросил Филипп, дожидаясь ответа.
«Если бы на этом месте была моя жена, тогда бы я всех на уши поставил, чтобы те, кто попадут в тюрьму оттуда живы, уже не вышли. Но речь идёт о моём сыне, и я сделал всё, чтобы достать его оттуда, чтобы ему больше ничего не угрожало. Так что давайте не будем смещать фокус.
Я сделал всё, что посчитал нужно, а если у вас недостаточно денег, чтобы переубедить судью, это уже не моя проблема. Так что вините своё государство, своё правосудие, а не меня. Я всего лишь сделал всё, что от меня зависело, чтобы спасти моего ребёнка», — сказал мужчина с торжествующей ухмылкой.
Директор школы понимал, что человеку этому нельзя уже будет объяснить. Он был свято убеждён в невиновности своего ребёнка. Он был уверен, что поступил правильно.
Остальное было неважно, да и вряд ли это играло для него хоть какую-то роль, ведь теперь сын был на свободе, а всё остальное было незначительно. «Извините, если вы думаете, что только у вас есть рычаги давления, то вы ошибаетесь. Я просто дал возможность нашему правосудию сделать всё по уму.
Но если вы решили, что можете иметь такую власть, значит, и я развяжу себе руки. И ещё посмотрим, как поведёт себя ваш сын, да и остальные уроды, которые посмели так поступить», — сказал директор школы. «Филипп Владимирович, а чего вы так за неё впрягаетесь? Всего лишь баба, ну там потерпела здесь, потерпела вам какое дело.
Два дня пройдёт, вы уже всё забудете, ничего тут устраивать фарс». Насколько я знаю, она вообще не собиралась никакое заявление подавать, если бы не вы. Он поднялся, бросил на стол копию заключения суда, ещё раз улыбнулся и вышел, показывая, что он теперь вне зоны его досягаемости, что ребёнок его в безопасности.
А учительницу теперь будут клеймить до самого конца, пока история не забудется, пока не произойдёт что-то более значительное. Конечно, Филипп Владимирович прекрасно понимал, что он сам виноват в том, что произошло. Надо было тогда отпустить учительницу.
Пусть бы она уехала, постаралась начать новую жизнь. Если бы их делу не придали такую огласку, может, и не пришлось бы ей вновь проходить через весь этот кошмар, окунуться в ад, который навсегда отнял у неё спокойную жизнь. Филипп почувствовал, что сам привёл её к этому.
Но всё равно не понимал, как родители всех этих детей могут так спокойно воспринимать происходящее. Филипп Владимирович позвонил своему брату, единственному человеку, который ещё мог донести всей этой компании, кто здесь неправ. И чем может закончиться вся эта история, если вдруг за дело возьмётся кто-то, кто может противостоять денежным мешкам.
«Помнишь, мы с тобой разговаривали, что ты поддержишь меня?» спросил Филипп. «Да, я уже в курсе, что случилось. Только твоего звонка я ждал.
Не переживай, всё в ближайшее время сделаем, уже всё готово. Только твоего звонка и ждали», сказал Роберт. Приходил отец одного из них, читал здесь лекцию, что я во всём сам виноват.
А я и так знаю, что виноват, но только вот свои вины они не видят. Я понимаю, что её теперь будут ещё долго клеймить, и только из-за меня хочу, чтобы хотя бы эти пацаны поняли, как были неправы. На своей шкуре поняли», сказал Филипп.
Роберт прекрасно понимал, о чём идёт речь, сказал, что всё будет сделано, а затем, не теряв ни секунды, тут же положил трубку, чтобы приступить к плану, который они всё это время придумывали. Чтобы всё это реализовать, доказать тем, кто совершил преступление, что всё это может случиться и с ними, вне зависимости от того, что у них другой пол. Филипп Владимирович собрал последние вещи, в последний раз посмотрел на кабинет, который был для него всё это время вторым домом, но ничего уже не хотел.
В голове не укладывалось, что он потратил столько сил, столько времени на тех, кто этого не стоил. Давно надо было уходить и открыть какой-нибудь бизнес, никогда больше не связываться с детьми и с родителями. Для некоторых, дети их были вечно непогрешимы, вне зависимости от того, насколько жестоко они поступали по отношению к другим.
Мужчина сидел в машине, ехал домой, стоял в пробках, всё как всегда. Единственное, что его волновало, это разговор с женой, ведь он вряд ли обрадуется тому, что он оставил должность, что хочет начать всё с чистого листа. Он уже предвкушал, как она устроит скандал, будет говорить, что он делает это зря, но не собирался возвращаться.
Вне зависимости от того, какие условия она ему выдвинет. Слишком тяжело было возвращаться в собственный кабинет после произошедшего. Да и вообще вся эта ситуация в очередной раз показала, что история — это не одиноко, что дальше будет только хуже…