Она навсегда запомнит то, что случилось, где-то в груди заболела, боль ударила в руку, а затем постепенно начала стихать. Снова ныло сердце, все эти нервозные ситуации явно были ей на пользу, хотелось как можно скорее всё это закончить, уехать, позабыть произошедшее как страшный сон. Когда снова в дверь постучали, когда она увидела директора школы, который стоял там, ей хотелось выставить его отсюда, никогда его больше не видеть, кричать на него, может быть, даже ударить, только чтобы он понял, что сейчас во всём виноват он.
Вот только Филипп Владимирович прекрасно понимал, что он сам виноват, и жалел, что начал весь этот кошмар, думая, что всё сложится совсем иначе. Она открыла дверь, смотрела на него опустошённым взглядом, ощущая, как боль в груди нарастает. «Ну, что вам теперь нужно? Может, баннеры по всему городу развесите, что я не виновата?» Смотрела она с издёвкой, не зная, чего он от неё хочет на этот раз.
«Я пришёл извиниться», сказал Филипп Владимирович. «Это мило, жаль, что вы не имеете никакого значения. Вы же думаете, что всё так просто, извинились и забыли? Вы же думаете, что всё точно так же, как с этими ребятами?» Пришли, принесли цветочки и сразу сказали, что вы не виноваты.
«И вообще, извините, что так получилось. И на это всё можно обо всём забыть, да? Вы ничем не лучше всех этих родителей. Я благодарна вам, что вы тогда их оттащили, но, знаете, лучше бы тогда кто-нибудь из них разбил бы мне голову, чтобы я никогда больше не проживала весь этот ужас», сказала Валерия Васильевна.
«Неужели ты всё-таки уедешь?» спросила. «Знаете, нет, не уеду. Открою какой-нибудь комитет, поместье, буду строить планы, травить их жизнь понемножку.
Как вам такой план?», спросила она, начиная уже содрогаться от слёз, которые накатывали на неё волной. Он замолчал, видел, как ей тяжело. Не хотел провоцировать, чтобы ей стало ещё тяжелее, но больно было видеть, как она отказывается от единственного шанса, чтобы наказать их.
«И всё равно не накажут. Там всё уже повязано. Видели бы вы, как со мной общаются все эти полицейские.
Им смешно. Они задают наводящие вопросы, интересно всё это слушать, плевать им, что сотворили эти уроды. Для них это какой-то бесконечный порно-рассказ», — резко высказалась она, уже заливаясь слезами.
«Идите вы все к чёрту», — она резко захлопнула дверь, оставив его там в одиночестве. Директор школы ещё немного постоял, видимо, ожидая, что она откроет, но стучать больше не стал. Он медленно спустился по ступенькам, вышел к машине, сел в неё.
Сегодня надо было ехать в школу, но он совершенно этого не хотел, потому что там будут журналисты, там будут все эти люди, которым было, по сути, наплевать. Для них это была возможность получить повышение, устроить травлю несчастной девушке, которая только-только начинала свой путь учителя и уже с таким ужасом закончила его. Филипп Владимирович подъехал к зданию школы.
Всё было точно так же, как он и сказал, полно было журналистов, все они ждали его, видимо, придётся приложить немало усилий, чтобы пробиться через всю эту толпу и остаться в живых. Невредимо. Не наброситься на всех этих крыс, которые думали только о собственном благополучии, абсолютно наплевав на живого пострадавшего человека.
Сияли вспышки, установлены были фотокамеры, все уже столпились вокруг его машины, в какую-то секунду захотелось ударить на педаль газа, сорваться с места, повалить всех этих наглых журналистов, которые совершенно никого и ничего не замечали вокруг. Он чувствовал, что в такие моменты злится, как никогда. Однако выбора не было, надо было выходить.
Когда он вышел из машины, то видел только бесконечный поток людей, микрофонов, которые пихали ему в лицо, но не собирался отвечать на вопросы, не собирался кидать кости тем, кто только и ждал момента, чтобы снова наброситься на учительницу и отгородить молодых ребят, которым якобы портили сейчас и жизнь. Но вдруг в какой-то момент в него вылетел стакан с кофе. Горячая жидкость тут же растеклась по тёмному пиджаку, и директор поднял голову и посмотрел в сторону, где стояла виновница.
Немолодая женщина со злобной улыбкой уставилась на него, демонстрируя, что плевать она хотела на его зов совести. «Наберут проституток в персонал, всю жизнь пацанам испортите!», — закричала женщина, которая бросила стакан. Но директор демонстративно проигнорировал её слова.
Он просто ушёл в здание. Когда уже оказался внутри, почувствовал тишину, ощутил, что злость продолжает в нём кипеть. Их настолько уже научили, что виновата учительница, что они готовы были сражаться за пацанов, которые на самом деле были зверями, ибо человек на подобный поступок никогда не осмелится.
Когда он уже оказался в своём кабинете, настолько сильно всё его тревожило, что как будто бы даже тело само не слушалось. Он не ответил на эту агрессию, хотя, наверное, надо было поставить их, этих людей, на место. Они просто не понимали, что отпуская их сейчас подвергает опасности всех тех, кто мог оказаться на их пути через год или два, да даже, может быть, через несколько месяцев, когда они поступят в высшие учебные заведения.
Директор школы сел за стол, закрыл лицо руками, настолько сильно всё это его будоражило, что он уже не мог найти в себе силы, чтобы реагировать спокойно. У неё в голове всё ещё звучал голос разъярённой женщины, которая всем своим видом демонстрировала, что пойдёт до конца, чтобы освободить ребят и вообще, все вокруг были сейчас виноваты. Только эти несчастные дети терпели все эти унижения.
Никто не вспомнил про учительницу, про её боль, унижение, кошмар, который она никогда не забудет. Для них это было неважно. Пыль подняли, и теперь все те, кто хватались за любую возможность, чтобы собрать сплетни, были готовы собирать их до последнего.
Противно было осознавать, что жена его была одной из тех, которые готовы были собирать все эти сплетни, защищать тех, кто защиты этой не стоил. Тот день, когда в него бросили стаканчик с кофе, когда он услышал всю эту неприкрытую агрессию, запомнился ему навсегда. Но вот теперь суды закончились, ребят просто отпустили, и все те, кто был на их стороне, теперь демонстрировали собственное превосходство, показывая, что любого можно отмазать, были бы деньги, вне зависимости от того, кто пострадал….