Филипп знал, что может надеяться на своего брата, который никогда не отказывал в помощи, но, более того, имел возможность, чтобы отомстить как следует, чтобы уроды эти на всю жизнь запомнили, как жестоко поступили с другим человеком. После этого Филипп Владимирович решил поехать к учительнице, чтобы в очередной раз уговорить её возбудить дело, чтобы она согласилась наказать тех, кто так жестоко с ней поступил, потому что в противном случае они уйдут безнаказанными и пострадает кто-нибудь ещё. Когда он доехал до квартиры, то был удивлён, что она собрала почти все вещи.
«Лер, ты что, правда уедешь?» – удивлённо спросил Филипп, не веря, что она захотела сбежать, оставив всё как есть. «А что ты мне предлагаешь?» – совершенно убитым тоном сказала она, не понимая, что он от неё хочет. Как отделаться от человека, который хоть и оказал ей помощь в тот момент, но явно желал какой-то собственной мести, а она хотела как можно скорее уехать отсюда? Филипп Владимирович смотрел на учительницу, которую сам принимал когда-то на работу.
Тяжело было осознавать, что этот человек пережил самый настоящий кошмар, и что теперь она не видит иного выхода, чем уехать как можно дальше, чтобы всё забылось или хотя бы притупились ощущения. «Уеду, пройду какие-нибудь курсы, буду заниматься ногтями, волосами, да чем угодно, но в школу больше ни ногой. Всю свою жизнь я хотела быть учительницей, училась, повышала квалификации, а ради кого эти все курсы? Даже местный учитель года получила премию, и ради чего? Чтобы стать куском мяса для каких-то уродов?» спросила она и тут же заплакала, потому что больше не могла себя сдерживать, и слёзы полились градом.
Директор школы обнял её, но она словно на автомате отпихнула его, отошла в сторонку, боязливо поглядывая на него, давая понять, что она слишком напугана, что каждое его действие заставляет её снова вспоминать пережитый страх. Филипп примирительно поднял ладони, показывая, что не собирается больше к ней прикасаться, но она не расслаблялась ни на секунду. Сейчас стало ещё более понятно, что она никогда не сможет прожить эту ситуацию и отпустить.
«Нужно начать разбирательство. Ты что, спустишь всё на тормозах?» – спросил он, удивлённо давая ей понять, что он как раз-таки готов к мести, но, видимо, её мнение совершенно не учитывалось. «Ты сейчас думаешь только о себе, а сколько людей может пострадать, если ты ничего не предпримешь?» «Знаешь, Филипп, слишком много времени провела в школе, доказывая, что мне не всё равно на других людей, что я готова учить любого, готова дать помощь, поддержку, заниматься дополнительно.
Никаких не надо было доплат, ничего, я просто хотела подарить этим детям лучшее будущее, вот тогда и не думала о себе, и что получила в ответ? «Спасибо, с меня хватит», – довольно резко ответила она. Он осознал, что переубедить её бесполезно, просто так уйти он не мог, понимая, что если он сам не инициирует начало всего этого дела, всех этих разбирательств, то она просто уедет, и тогда ситуацию замнут, все всё позабудут, а чудовища эти получат шанс снова поступить так, но уже с другим человеком. «А что, если они потом ещё и над кем-нибудь надруга… А что, если они потом ещё и над кем-нибудь надругаются?» – спросил Филипп, уставившись на неё.
Теперь он заметил, что слова возымели эффект, она посмотрела на него куда более осознанным взглядом. «Как только я дам знак, как только заведут дело, их родители меня сожрут, меня сожрёт общество, все будут против меня, я не хочу ввязываться во всё это, не хочу проходить через этот кошмар снова, вы меня не понимаете, никогда не поймёте, потому что сами в такой ситуации не были, и врагу не пожелаю пережить такое же, но хочу, чтобы вы просто оставили меня в покое», – отрезала она. Когда Филипп покинул её квартиру, он слышал, как она плачет, ему было больно, что он причиняет ей столько неудобств.
Но, с другой стороны, ему хотелось, чтобы она хоть немного почувствовала, что будет нести ответственность за то, что уроды эти продолжат свои преступления, может пострадать немало людей только потому, что она, в свою очередь, ничего не предприняла. Он оставил ей записку в столе, в надежде, что когда она немного успокоится, прочтёт её и поймёт, как важно, чтобы она всё-таки начала это дело. Видимо, доверившись директору, она всё-таки решилась на этот шаг.
Написала заявление, но если директор рассчитывал, что всё-таки сможет достучаться до окружения, всё оказалось совсем иначе. Всё произошло именно так, как говорила учительница, все накинулись на неё, начали говорить, чтобы она забрала заявление, что она испортит ребятам жизни вообще, потерпела и забыла. Ситуация обострилась настолько, что даже появились новости в СМИ.
И, естественно, жена директора школы всё узнала. Она побелела от злости, когда поняла, что он скрыл от неё, кто действительно совершил это жуткое преступление, и что она осталась не удел. Её трясло от мысли, что он просто пренебрёг её отношениям к подруге и её ребёнку, и теперь готова была устроить самый настоящий скандал.
Когда Филипп Владимирович пришёл домой, настроение было разбито. Он ничего не мог с собой поделать, ведь его мысли были сосредоточены только на деле, которое только началось, а уже принесло столько боли и несчастья учительнице. Но и всё это только по его вине.
Он винил себя, что заставил её инициировать всё это дело. Он до последнего надеялся, что общество изменилось, что никто не будет против неё, что здравомыслящих людей окажется больше. Однако люди готовы были защищать подростков, которые повели себя как звери.
Вот только если бы они надругались над их детьми, над их родственниками, они бы уж тогда так не защищали. А пока хата была скраю, можно было бросаться в крайности, можно было гнобить человека, который теперь вообще не видел никакого смысла жить. «Почему ты мне сразу не сказал? Почему ты оставил всё так, чтобы я всё узнала только из новостей?», – изумлённо спросила она, в надежде, что муж подберёт подходящие слова, и ей не придётся обижаться на него и доказывать ему, как же он был неправ…