Директор школы только подъехал к своему дому. Настроение у него было настолько паршивое, настолько отвратительное, что не хотелось даже приходить домой. Не было никакого желания рассказывать обо всём случившемся жене, которая вообще могла встать на сторону тех, кто так жестоко обошёлся с молоденькой учительницей, совершенно не подумав о том, что жизнь её навсегда будет сломана.
Директор сидел в машине, не знал, как поступить дальше, что придётся делать, на какие ухищрения придётся пойти, чтобы наказать ребят, которые в этот момент не думали ни о чём, ни о ком, кроме собственного удовольствия. Страшно было представить, что из всех этих, с позволения сказать, детей, вырастет. Страх, который появился у него в груди, заставил его чувствовать себя более живым.
Но при этом появилось ощущение, что он не справляется с накопившимися эмоциями, и что совсем скоро он взорвётся. Тогда места вокруг будет мало всем. «Ты чего там застыл?», – спросила супруга, выходя на балкон, наблюдая за тем, как муж её всё ещё сидит в машине, как будто бы тянет время.
Ей это не нравилось, хотя она и старалась скрыть эмоции. Директор школы махнул ей рукой, как бы показывая, что сейчас выйдет, и всё в порядке. Но нет, он был далеко не в порядке.
Он вышел из машины, поднялся в квартиру, всё ещё смотрел по сторонам так, как будто бы всё, что его окружает, было ему чуждо. «Ты чего там застыл?», – повторила жена, как только он зашёл в помещение, как только оказался рядом с ней. «У нас трагедия в школе произошла», – сказал директор школы, снимая из себя уже изрядно потрёпанный пиджак, поскольку за сегодняшний день он набегал так много, что дорогая вещь превратилась уже почти в хлам.
«Не знаю, в новостях ничего не было», – сказала супруга, пожимая плечами, всем своим видом показывая, что она не при делах, но при этом готова выслушать его. В такие моменты её наигранный тон раздражал его, потому что для него произошла трагедия, для неё очередной повар, чтобы распустить сплетни. Он взял себе верхнюю одежду, вошёл в помещение, вошёл в кухню, сел за стол и закрыл лицо руками.
Сложно было говорить о том, что случилось, и ещё сложнее будет объяснить, что один из виновных был сыном лучшей подруги его жены. Почему ребята пошли на такое? Почему дети, которым едва исполнилось восемнадцать, которые только выпускаются из школы, пошли на такой страшный поступок, совершенно не думая о человеке, которого они угробили? Филипп Владимирович не знал ответа на этот вопрос. Жена, уже встревоженная, уже вся натянутая, словно струна, порхала вокруг него, дожидаясь, пока он с ней заговорит.
Но Филипп Владимирович молчал. Мужчина был полностью погружён в свои тягучие мысли. Сложно было думать о чём-то, что было связано с работой, с произошедшим.
Ведь у него в голове не укладывалось, что всё это произошло в его школе. Прав был Роберт, когда говорил, что надо уходить с этой работы. Давно надо было оставлять место, которое уже давно не было свято ни для детей, ни для родителей.
Родители списывали воспитание отпрысков на школу, совершенно забыв, сколько перед этим дети были у них на попечении и что школа занимается обучением, а не воспитанием. И в этот раз, когда вся правда всплывёт наружу, все вокруг тоже будут говорить, что виновата школа, что директор был такой сякой, и всё это будет бесконечно его мучить, а ещё других учителей, всех, кто окажется замешан в этой жуткой истории, которая по-прежнему была невыносима. Старшеклассники после выпускного изнасиловали молодую учительницу.
Сказал Филипп, выдавая всё на одном дыхании, понимая, как тяжело будет сосредоточиться, чтобы признаться в этом в следующий раз. Жена, которая стояла напротив, так и села от шока. Она открыла рот, явно не понимая, как реагировать на происходящее, потому что, казалось бы, школа – одно из самых безопасных мест, но, видимо, женщине вообще нигде нельзя было быть в безопасности.
Какой ужас! И что теперь с ними будет? Что теперь поймают всех? Кошмар какой! «Может, они были пьяны?», – спросила супруга. Мария уже искала им оправдания, как и все те, которые машинально винили во всём жертву. Это их не оправдывает.
Но самое противное было то, что они были не настолько пьяны, чтобы это могло хоть как-то смягчить отношения к ним после случившегося. «Поскольку всем уже восемнадцать, я надеюсь, что, когда дело дойдёт до разбирательства, их посадят», – сказал мужчина. «Ты что, они же дети совсем, у них впереди учёба, и ты же считай, всю жизнь им изуродуют», – сказала Мария.
Филипп посмотрел на неё с удивлением. Он явно не ожидал, что она окажется из тех, кто будет заниматься обвинением жертвы. Это Филипп увидел всё своими глазами.
Это он успокаивал несчастную учительницу, которая всё отдала ради этих детей, которая старалась выбить для них лучшие места, возила их по всем экскурсиям. Отпрашивала занятия и казалось, что она их любимая учительница. Но были те, кто видел в ней только объект.
И сейчас супруга его, которая стояла прямо перед ним, защищала уродов, которых нельзя было назвать людьми не то что детьми, а то, что они ей жизнь изуродовали ничего. Дети не дети, уже достаточно взрослые, чтобы нести ответственность за свои поступки. Так что пусть теперь получают по полной программе.
Все обвиняют жертву, пока сами не оказываются на её месте. Довольно резко сказал Филипп. Жена только отрицательно покачала головой, как бы выражая своё сочувствие.
Но он уже знал, что она не сочувствует. У неё были и совсем другие мысли в голове, как наверняка будут у всех тех, когда появляются первые новости. Все ополчатся против молодой учительницы, видимо, поэтому и не собиралась инициировать открытие дела, потому что знала, что её заклюют, решат, что она испортит молодым ребятам жизнь.
Филипп Владимирович первым делом после ужина, который так и не завершился, позвонил своему брату, потому что это был единственный человек, который мог поддержать его, помочь ему достучаться до родителей и вообще достойно наказать их. Роберт предложил встретиться. Тогда Филипп, уже совершенно разбитый, предложил увидеться на следующий день.
Когда Роберт приехал, Филипп был ещё в худшем настроении, чем вчера. Он проснулся, и в груди у него была надежда, что всё, что случилось, на самом деле просто его больное воображение, плохой сон. Но всё оказалось реальностью, и настолько всё было отвратительно, настолько в его голове всё сложилось в единую жуткую картину, что он ярко вспомнил, как своими глазами увидел это преступление, и как сначала застыл в изумлении.
Это он оттягивал мальчишек, это он вышвыривал их из кабинета, не чувствуя даже собственных ног. Потом же всё рассказал Роберту. Тот был в шоке, что сначала даже не знал, как реагировать.
«Ужас какой! Я даже не думал, что такое может случиться в школе», сказал Роберт, качая головой, полностью погружаясь в тягучие мысли, которые теперь мучили его. «Давно тебе говорил, надо уходить со школы. Это уже не такое место, как было в наше с тобой время.
Это притон. Они воспитывают из них зверей и потребителей, а потом во всём будет виновата школа». Пока Роберт разговаривал, брат его только кивал, потому что здесь была настоящая правда.
Филипп чувствовал, что разваливается, не может ничего с собой поделать, постоянно прокручивает в голове случившееся. «Ты хочешь, чтобы я отомстил? Ты меня позвал для этого?», спросил он, наблюдая за действиями брата, понимая, что сам на этот разговор уже не решится. «Сначала хочу, чтобы всё разобрали по-честному.
Если наше законодательство окажется не в силах, тогда уже хочу, чтобы ты был наготове. Мне важно знать, что ты за это возьмёшься, потому что у меня потом другого варианта не будет», сказал Филипп Владимирович, наблюдая за действиями брата. «Один твой звонок, я всё сделаю, так что не переживай, я всегда на твоей стороне», сказал Роберт, хлопая его по плечу.
«Знаешь, что самое противное? Я вчера жене рассказал, и она вроде женщина, должна понять. А она во всём обвинила несчастную учительницу, начала их оправдывать, мол, они дети, жизнь им испортит. Я был в таком шоке, даже не верится, что это моя жена.
А когда она узнает, что один из этих уродов сын её лучшей подруги, там вообще пиши пропало. Точно всё спустит на тормозах и станет его защищать. Может, и до развода это дойдёт, потому что для неё эта подруга как священная корова в Индии», недовольно высказался Филипп.
Роберт стоял словно громом поражённый. Разговор этот стал для него настолько неожиданным, настолько тяжёлым, что он до сих пор не мог прийти в себя. И всё ещё проживал снова и снова случившееся, заставляя себя быть предельно жёстким, готовым к мести, как только позвонит ему брат…