Старушка с трудом встала с кровати. По стенке дошла до двери. В сенях захватила чашку с накрошенным хлебом, вышла во двор.
«Вроде немного расходилась. Куры как кудахчут. В огород, что ли их выпустить? Вечером не соберу. Ой, о чём я думаю?! Ни сегодня – завтра сноха в дом престарелых отправит».
Открыла дверь в курятник. Оттуда выскочили семеро кур. Позади гордо шествовал петух. Старуха вывалила им крошки. Пошла в уборную.
Вышла оттуда, оглядела свой огород.
— Гавриловна, — раздался голос, возле забора стояла соседка. – Всё колготишься? Тебя уже девятый десяток пошёл.
— Как не колготиться, Ивановна? – старушка подошла к забору. — Капуста и морковь не убрана. Хорошо, хоть Зиновий со своей Иркой картошку выкопали.
— Хороший у тебя, внук!
— Трудно ему теперь без отца, — старушка заплакала.
— Всё, всё, Гавриловна, хватит слёзы лить, — стала успокаивать соседка. – Отмучился твой сын. Год без движения лежал. Каково ему было? Сейчас с неба на тебя смотрит.
— Ивановна, ему всего шестьдесят было. Здоровый, какой был! И всего за год усох весь и помер.
— На всё воля Божья!
— Скоро и я к своему сыночку отправлюсь.
— Ты, Гавриловна, туда не торопись! Ещё успеешь. Поживи маленько!
— Да, как здесь поживёшь? Ноги кое-как ходят, — старушка тяжело вздохнула. – На дворе конец сентября, скоро морозы ударят. Разве я одна здесь выживу?
— Так у тебя сноха осталась, внуки.
— Ой, Ивановна, о чём ты говоришь? У Зиновия трое детей и тёща с ним живет. Жанна, с двумя детьми в однокомнатной квартире мыкается.
— А Катька, сноха?
— Она только о смерти моей и мечтает. Когда по Данилу сорок дней справляли, я услышала, как она, вроде, Жанне говорила, что дом мой собирается продать и ей квартиру купить.
— Да, ты что, Гавриловна?! Не соглашайся!
— Жанна внучка моя, пусть поживёт по нормальному.
— А ты?
— В дом престарелых, поди, сдадут. Знаешь, Ивановна, там хоть присмотр за мной будет. А здесь я уже и печь затопить боюсь. Да, и дров совсем не осталось. Замерзну здесь, и никто не узнает.
— Ну, уж, соседушка, ты совсем какие-то страсти говоришь. Буду я к тебе заходить. Более полувека, чай, рядом живём.
— Спасибо, Ивановна! Ладно, пошла я, — всплеснула руками. – Кур выпустила. Вон по огороду шныряют. Пойду, яйца соберу!
И заковыляла хозяйка к курятнику.
***
К утру почувствовала Варвара Гавриловна, что холодно стала. Даже из-под одеяла вылезать не охота. А надо!
Вылезла, поёжилась. Накинула фуфайку и во двор вышла. Не успела кур покормить, как машина внука к дому подъехала. Внук обычно в выходные приезжает, а сегодня среда. Почувствовал старушка, что перемена в её жизни грядёт.
— Привет, баба!
— Случилось что? – хмуро спросила Варвара Гавриловна.
— Хватит тебе здесь одной жить, — кивнул на небо. – Морозы уже надвигаются.
— А куры мои? И капуста с морковью ещё не убрана, — запричитала старушка.
— Баба, разберусь я с курами. А капусту с морковью сейчас уберу, пока ты копаешься. Давай собирайся!
***
Долго собиралась Варвара. Шестьдесят с лишним годков здесь прожила, с тех пор, как Колька взял её в жёны и привёл сюда. Здесь и Данилка родился. Уже пятнадцать лет, как Николая нет. И Данилка уже умер. Села старушка на табуретку и заплакала.
Долго сидела. Вскочила, выглянула в окно. Внук уже всю морковь выкопал, капусту срезает. Хорошая капуста уродилась. Какие кочаны огромные. Вздохнула тяжело и стала собираться.
«А что взять? Оставлять-то всё жалко. И с собой всё не унесёшь. Да, и в доме престарелых разве разрешат столько вещей иметь. Возьму, альбом, буду жизнь свою вспоминать. Документы все надо собрать. Дом будут продавать, не найдут, поди, все бумаги. Одежду надо взять. Новые хозяева придут – всё выбросят».
— Баба, ты долго ещё? – отвлёк её от сборов голос внука. – Я уже и морковь выкопал и капусту собрал. В сарай всё перетаскал. В выходные приеду, развезу всем.
Вытащил внук её вещи, сложил в машину. Саму усадил и повёз. Смотрит Варвара Гавриловна в оконце, с деревней своей прощается.
***
Город недалеко. Вот и дома пятиэтажные замелькали. Машина остановилась.
«Ой, а мы к Данилову дому подъехали, — удивилась Варвара Гавриловна. – Со снохой, что ли попрощаться внук привёз?»
А тот помог из машины выйти и до квартиры на втором этаже довёл. Дверь сноха открыла:
— Здравствуй, тётя Варя! – улыбнулась и даже в щёку поцеловала.
— Здравствуй, Катя! – а про себя подумала. – «Боится, наверно, что квартиру на неё не подпишу».
— Пойду, вещи занесу! – бросил на ходу внук и исчез.
— Тётя Варя, мы для тебя комнату освободили, где Даниил последние дни провёл, — и сноха заплакала.
А Варвара Гавриловна стояла ошеломленно. До неё ещё не доходил смысл сказанного. Сноха успокоилась и продолжила:
— Мы там и ремонт сделали, — подтолкнула свекровь в комнату, — кровать и шкаф новый купили.
— Катенька, — до старой женщины, наконец, дошло, о чём говорит сноха. – Так вы меня не отдадите в дом престарелых?
— Тётя Варя, ты что? – женщина улыбнулась. – Мысли даже такой ни у кого не было.
— Спасибо, доченька! — Варвара Гавриловна уткнулась в её плечо и заплакала.
— Мама, мама, перестань!
Почти сорок лет прошло, как они стали родственниками. Но что-то в их взаимоотношениях изначально не заладилось. Наверно, ревновала Варвара Гавриловна, что какая-то забрала её красавца сына. Уехал сын со снохой в город. Встречались редко. Звали друг друга всегда по имени. И сейчас вдруг: «доченька», «мама».
Тут внук зашёл:
— Вы чего ревёте?
— Да вот бабушка подумала, что мы её в престарелых отправим.
— Баба, кто же тебя бросит? – обнял её внук.
— Вы дом мой продавайте, — старушка вытерла платочком слёзы. — Жанне квартиру купите.
— Мама, — сноха вновь обняла её. – Жанна второй раз замуж вышла. Хороший мужчина. Они свои две однокомнатные на трёхкомнатную сменяли.
— Баба, а с чего ты решила, что мы твой дом продавать будем? – рассмеялся внук. – Мы из него общую дачу сделаем. Летом там отдыхать будем. И лес рядом.
Так хорошо стало на душе у Варвары Гавриловны. Ведь у неё такие хорошие внуки.
«А сноха-то какая у меня! Как я этого сорок лет не замечала?»