Она покрывается белой пеленой, когда видит меня. И ты думаешь, что она ждет моего звонка? На самом деле, единственное, что она ждет, так это то, когда мы с тобой наконец-то расстанемся, потому что тогда она снова сможет стать для тебя идеальной матерью», — сказала Марина. Она села на высокий подоконник, подогнула под себя одну ногу и все еще смотрела на своего парня, не понимая, как когда-то могла думать, что нет человека лучше, чем он.
Она свято верила, что он идеально ей подходит и сейчас была благодарна себе за то, что не позволила тогда розовым очкам помешать ей жить. Если бы она тогда услышала от него предложение о браке, то, не задумываясь, согласилась бы. А сейчас сидела бы одна с ребенком на руках.
Он сидел на работе, печатал бы на клавиатуре, а вечером не помогал ей вообще. «Моя мама — нормальный человек, адекватный. Ты если с ней нормально поговоришь, она тоже тебе нормально ответит.
Ты просто не накручивай себя. Когда она немного странно к тебе относится, но она ко всем моим женщинам так относилась», — сказал Михаил. «Так, может, дело вообще не в женщинах, а в твоей святой матери?» — спросила Марина.
Он прикусил язык, не хотел больше ничего говорить, тем более сейчас, когда она так себя вела. Марина не знала, как донести на него свою позицию, особенно сейчас, когда он уперся рогом и считал, что прав. Мать Михаила была очень тяжелым человеком, который видел только собственные преимущества, собственную точку зрения, а остальные люди как будто бы переставали для нее существовать.
Марина пыталась с ней помириться, неоднократно, после колоссальных разгромных ссор. Она звонила ей, пыталась договориться, поболтать, помириться, но на деле все оказывалось слишком сложно. Мать Михаила была тем человеком, который свято верил в свою непогрешимость, а потому ей должны были чуть ли не в ноги кланяться, чтобы заслужить ее прощение.
«Вот посмотришь, когда ты с ней помиришься, она будет с тобой совсем другим человеком, настоящим ангелом», — сказал Михаил. «Хоть у одной твоей барышни получилось выстроить с ней отношения. По глазам вижу, что нет.
Послушай, я хочу отношения строить с тобой, и будущее тоже хочу строить именно с тобой. С тобой, слышишь меня, а не с твоей матерью», — сказала она. Он отмахнулся от нее рукой, но произошло то, чего они совершенно не ожидали.
Раздался звонок в дверь, а потом, не дожидаясь, пока откроют, женщина сунула ключ в замочную скважину, а затем открыла квартиру. Марина ужасно удивилась тому, что у нее оказались ключи от квартиры. Она была просто в шоке, что он дал ей ключи.
Это была его квартира. Пусть они вместе и не жили, но они могли заниматься здесь чем угодно, и матушка здесь была совершенно не нужна, особенно в самый неподходящий момент. «А я так и знала, что вы мне дверь не откроете, что крыса твоя здесь еще?» — спросила пожилая женщина.
Аврора Леонидовна со злостью смотрела на молодую девушку. «Мама, мы же с тобой договаривались», — сказал Михаил, но тут же умолк, потому что увидел ее недовольное лицо. «Договаривались, как же? Я ни секунды ее здесь терпеть не собираюсь.
Хочешь быть с этой проклятой нищенкой? Тогда забудь, что у тебя вообще есть мать. Ты такой красивый, перспективный, на кой черт тебе эта простушка?» Снова заговорила мать громким, визгливым голосом. Она порой говорила так противно, так омерзительно, что даже у терпеливой Марины в ушах закладывала.
Марина опять выслушала бесконечные претензии к себе. Она уже понимала, что ничего хорошего она здесь не увидит, и что дальше все будет только хуже. Надо было собираться и уходить.
Не будет никакого примирения с его матерью. С этим человеком невозможно было помириться. И пора было признать это, как бы жестоко это ни звучало.
«Давай, чеши отсюда. Что, думаешь, что тебе мой сыночек достанется? Ну уж нет. Я костьми лягу, а вы вместе не будете.
Я тебе гарантирую, что он тебя рано или поздно сам пошлет. Я все сделаю, чтобы он тебя оставил», продолжала говорить Аврора Леонидовна. «Смотрю, ты уже сюда вещи свои перевезла.
Не позволю я, чтобы ты жила в моей квартире. Пошла вон. Давай, собирайся», — сказала она.
Марина не стала с ней спорить. Пошла действительно собирать свои вещи, потому что она, по сути, была здесь никем. Пора было смириться, что ничего хорошего не будет.
Никаких примирений, никаких разговоров. Ничего. Марина поняла одно, что чем дольше она разговаривает с этой женщиной, тем меньше шансов на примирение.
«Ты что, не мог себе девушку достойную найти? Хорошую, красивую, чтобы меня уважала? А ты, как тупой олень, вдруг решил, что я должна ее принять. Не хочу я эту девку. Не нравится она мне.
У нее на лице написано, что она будет по мужикам скакать», сказала женщина. Лицо у нее опять стало неприятным. Она сморщилась так, как будто бы чуяла отвратительный запах.
«Почему вы так меня ненавидите?» — спросила она. Марина интересовала этот вопрос, и она боялась, что дальше будет только хуже. «Да потому что на тебя смотреть невозможно без слез.
Работы нормальные нет, ничего у тебя нет. Нищебродка!» «Что?» — позарилась на квартиру моего сына. «А это не его квартира.
Это моя квартира. Так что придержи здесь свои таланты. Ты здесь никто, и звать тебя здесь никак.
Ты всегда для меня была и останешься крысой. Ты что, думаешь, что он выберет тебя и пойдет наперекор мне?» «Нет, дорогая моя, он сейчас быстро переобуется, потому что у него вообще нет своего мнения», сказала Аврора Леонидовна. Теперь уже Михаил немного опешил.
Он не ожидал, что мать переключится на оскорбление в его сторону, и был немного в шоке от ее реакции. Он не знал, как с ней теперь разговаривать. «Я тебе сразу сказала, если ты ее притащишь в эту квартиру, у нас с тобой будет разговор короткий.
Я думала, ты развлечешься с ней пару раз, и на этом все. Но нет же. Ты с каких-то интересных мне вещей решил, что она тебя достойна?» — спросила мать, обращаясь уже к своему сыну.
«Мама, ну мы же с тобой все решили. Какая разница? Не тебе же с ней жить, правильно?» — спросил Михаил. Марина видела, что он не особо ее отстаивает.
Не поругаться с матерью для него было гораздо важнее, чем отстоять ее и их отношения. Она просто молча собрала свои вещи и уже вышла в коридор. Худосочная Аврора Леонидовна, потирая в полую щеку, тоже вышла в коридор.
«Не смей сюда больше приходить. Если я тебя еще раз здесь увижу, я вызову полицию. Это моя квартира.
Я буду решать, кого он сюда будет приводить, а кого нет. Не вздумай больше даже ему звонить. Все, забудь, как его вообще зовут», — сказала Аврора Леонидовна.
«Да ухожу я. Оставьте уже меня в покое», — сказала Марина. «Нет, дорогая моя, я тебя в покое не оставлю. Ты думала, что я когда-нибудь смирюсь, что мы с тобой поладим и будем как подружки? Упаси господи от такой невестки, как ты.
Мой сын достоин большего. Не смей больше даже пытаться наладить с ним отношения», — сказала Аврора Леонидовна. Михаил молчал все это время.
Теперь он сидел на кухне сам. Он пил кофе, слышал, как его мать отчитывает его девушку и не собирался больше встревать. Марина была права, ему гораздо важнее было не поругаться с матерью.
Если он ругается с Мариной, она все равно рано или поздно его простит. Но если он ругается с матерью, это был уже совсем другой вопрос. Она в любой момент могла выгнать его из квартиры, и он мог остаться абсолютно с пустыми карманами.
Она помогала ему финансово, позволяла жить в своей квартире. Этого было более чем достаточно, чтобы он всегда оказывался на ее стороне. Наступила тишина.
Аврора Леонидовна наконец-то избавилась от ненавистной девицы, которую терпеть не могла. Она вошла в кухню, стала ворковать над своим сыном. Она улыбалась, чуть ли не мурчала, как старая кошка.
Марина ушла домой. Придется опять разговаривать с матерью, которая будет боготворить Михаила. Странно как-то все получалось….