Матрена Григорьевна — единственная дочь легендарного Распутина, которой довелось прожить долгую и насыщенную жизнь. Она была с отцом до самого конца, опознавала его тело после убийства, будучи 18-летней девочкой, а в эмиграции жила по соседству с тем человеком, который лишил жизни ее папу. На долю Матрены выпало множество испытаний, но она сумела с достоинством их преодолеть и передать потомкам бесценные воспоминания о своем отце.
Григорий Распутин был личностью яркой и одиозной — старцем-целителем с даром провидения, другом царской семьи Романовых и, как следствие, главной мишенью для всех противников монархии. Александра Федоровна буквально молилась на него, потому что (как ей казалось) он был единственным человеком, способным облегчить страдания ее сына, цесаревича Алексея. А между тем у Григория Распутина была собственная многодетная семья, о которой ему нужно было заботиться.
В 1887 году Григорий Ефимович женился на крестьянке Прасковье Дубровиной, в браке с которой у него родилось семеро детей. Однако лишь трое из них пережили детский возраст — Дмитрий, Матрена и Варвара. Специально для своей семьи Григорий Ефимович отстроил двухэтажный дом, самый большой в Покровском селе. А сразу после этого отправился странствовать.
Матрена позже вспоминала, что мать была хорошей хозяйкой, следила за домом и детьми, а также с достоинством «сносила все тяготы, связанные как с жизнью вместе с отцом, так и с разлукой». Прасковья вообще была из тех женщин, которые и коня на скаку остановят — всю жизнь тяжело трудилась и не особо интересовалась духовными вещами, которые занимали разум супруга. До нее доходили слухи о каком-то исцеляющем страннике, но она и подумать не могла, что речь идет о Григории.
Распутин бывал в родном селе нечасто. Но когда приезжал, то проводил все свое время с любимыми детьми. Матрена рассказывала, что ей особо запомнилась прогулка в лес к «папиному дереву». В один из таких приездов Григорий Ефимович ошарашил свою семью известием, что собирается навсегда перебраться в Санкт-Петербург. Прасковья Федоровна приняла новость со свойственном ей смирением. Она отпустила мужа, а сама продолжила жить и вести домашнее хозяйство в Покровском. Старший сын Дмитрий решил остаться подле стареющей матери. А вот юные девочки — Матрена и Варвара — поехали с отцом.
Вероятнее всего, сам Григорий Ефимович настоял на этом. Он чувствовал свою ответственность за жизнь дочек, хотел их защитить. И поводы для тревоги у него были вполне объективные: как-то раз еще в Сибири на Матрену напал отчим подруги и хотел ее изнасиловать. К счастью, Распутин оказался рядом и дал отпор насильнику.
Григорий Ефимович получил сотрясение мозга из-за удара топором по голове, но главное — его дочь осталась жива и здорова. С тех пор он места не находил себе от беспокойства за Матрену и Варвару. И как только выпала возможность, перевез их к себе в Санкт-Петербург.
Матрена рассказывала, что первое в жизни путешествие на поезде привело ее в неописуемый восторг. Ей было всего 10 лет, и она ехала с отцом в отдельном вагоне, а к столу им подавали такие кушанья, которых она никогда раньше не пробовала. Петербург и вовсе показался каким-то волшебным миром для девочки из обычной крестьянской семьи. Роскошные интерьеры, посещения театров и дорогостоящие подарки от почитателей отца — ко всему этому Матрене пришлось очень долго привыкать.
С одной стороны, Григорий Ефимович мечтал вырастить из своих дочек настоящих «барышень»: нанял им лучших педагогов, не допускал до кухни, постепенно вводил в свой круг знакомств. Ну а с другой стороны, всеми силами опекал их, не желая выпускать из-под отцовского крыла. Матрена вспоминала, что он отпускал ее в театр только при сопровождении взрослых, требовал приходить домой до 22.00 и запрещал общаться с поклонниками.
«Однако, как и любая другая девушка, я находила множество способов обойти строгости, — признавалась Матрена в своих воспоминаниях. — Чаще всего мы гуляли с Марусей Сазоновой (дочерью госслужащего, друга Распутина — прим.ред.) по Невскому и делали вид, что рассматриваем витрины магазинов.
Конечно же, мы использовали их как зеркала, чтобы видеть идущих следом за нами юношей. (Помню, например, что напротив гостиницы „Европа“ находился большой магазин, чьи витрины очень нам нравились) Невинный флирт. Ни в мою, ни в Марусину голову (более искушенную) и прийти не могло, что можно познакомиться с молодыми людьми на улице».
Впрочем, не все знакомые отца были благосклонны к Матрене и Варваре. Открытого неодобрения они не высказывали, что за спиной шептались о том, что дочки Распутина слишком полноваты и неряшливы для светских дам. Как бы сказали сейчас, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки — никогда.
«О мужицком происхождении мне не давали забывать окружающие, — говорила Матрена. — Иногда не со зла, как явные недоброжелатели, а просто потому, что думали выразить мне так свое расположение: „Хоть и из деревни, а сразу не скажешь…“, имея в виду, очевидно, что не сразу, а присмотревшись, все-таки скажешь. Да Бог с ними. Мне-то все равно».
Особенно теплые отношения у Матрены сложились с царицей Александрой Федоровной и ее детьми. Хотя и первый приезд во дворец, по словам дочери Распутина, едва не вызвал у нее нервный срыв. Матрена писала, что царские дети показались ей фарфоровыми куклами в роскошном кукольном доме. Она совсем растерялась. Но тут ей на помощь пришел цесаревич Алексей со своей матерью. Они мягко объяснили крестьянской девочке, какими столовыми приборами нужно пользоваться, рассказали о тонкостях дворцового этикета.
А потом Матрена и вовсе стала центром внимания всех собравшихся за столом. Она вспоминала, что «царским детям хотелось знать обо мне все: в какой гимназии я учусь, кто меня причесывает и одевает, есть ли у меня механические игрушки, видела ли я их яхту, как зовут нашу корову в Покровском и в таком духе без конца». Постепенно Матрена расслабилась, почувствовав искренний интерес и поддержку семейства Романовых. Впоследствии, царские дочки стали ее подругами, а Александра Федоровна фактически заменила ей родную мать, когда начались покушения на Распутина.
Тем временем к громкой славе Распутина стали приплетаться грязные слухи о его «излишне близких» отношениях с царицей и влиянии целителя на политические решения Николая II. Многим это не нравилось. Так начал формироваться круг людей, планировавших убийство Григория Ефимовича. На его жизнь было совершено несколько покушений, а его старшая дочь Матрена стала инструментом, с помощью которого заговорщики хотели подобраться ближе к их семье. Один из таких случаев она позже описала в своей книге.
Незадолго до очередного визита Распутина с дочками в Покровское, в их доме раздался телефонный звонок. Мужчина на другом конце провода хотел говорить с Матреной, и как только девушка подошла к трубке, начал объясняться ей в любви, говоря, что видел ее на улице. Она немного опешила, но незнакомец был настойчив и уговорил ее продолжить телефонное общение.
Они стали созваниваться практически ежедневно. «Молодой человек не скупился на лесть, и я уже почти влюбилась в него, но мне пришлось сказать, что я не могу с ним встретиться, потому что через несколько дней уезжаю с отцом в Сибирь. Звонки тут же прекратились», — писала она.
В пути к ней внезапно подсел мужчина, представившийся газетным репортером Давидсоном. «Я сразу узнала голос — это он звонил мне. Мне не очень понравилось лицо молодого человека, но я была польщена тем, что он поехал вслед за мной. Все это было так романтично. Отцу я ничего не сказала. И жалею об этом до сих пор. Моя глупость привела к трагедии.
Потом выяснилось, что Давидсон — один из участников покушения на моего отца. Как только мы прибыли в Покровское, он тут же отправился к Хионии Гусевой, чтобы закончить подготовку к преступлению», — вспоминала Матрена. Прямо на пристани Гусева ударила Распутина ножом в живот. Но он выжил. Заговорщики не знали об этом, поэтому опять послали Давидсона к Матрене, который якобы хотел написать заметку о покушении в местную газету.
И тут девушка все поняла. Она пришла в ужас, когда осознала, что сама не подозревая, помогла выведать информацию о своей семье людям, которые хотели убить ее отца. «Я — причина несчастья! Я привела убийцу к отцу!» — сокрушалась она.
После этого события стали разворачиваться в драматическом ключе. Распутин остался жив, но продолжал сильно страдать от последствий своей травмы. Вдобавок к этому его практически отлучили от царского двора, потому что его взгляды на войну расходились с решениями Николая II. Старец-целитель стал много пить. За ним ухаживали дочки, которые были крайне привязаны к отцу.
Впоследствии Матрена признавалась, что за несколько дней до убийства Распутина ощутила странную перемену в нем. Григорий Ефимович впал в глубокое уныние и «бродил по квартире, придавленный грузом своих предвидений». Он мало с кем разговаривал. Однажды вечером он написал длинное письмо, запечатал его и сказал Матрене: «Не открывай, пока я не умру».
А за трое суток до рокового дня он распорядился о денежном вкладе на имя своих дочерей. 16 декабря 1916 года Распутин по своей воле сел в присланный заговорщиком Феликсом Юсуповым автомобиль (несмотря на протесты друзей и домашних) и поехал навстречу своей смерти.
Спустя несколько дней тело старца с многочисленными следами насильственной смерти нашли во льду возле Петровского моста. Матрену вызвали на опознание. У нее навсегда отпечаталась в памяти та ужасная картина: «Помню, что открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука, — писала Матрена. — Словно сквозь туман до меня донесся протокольный вопрос Протопопова (следователя — прим.ред.): „Известна ли вам личность покойного?“ Я несколько мгновений смотрела на Протопопова, силясь понять слова». Как только с формальностями было покончено, ноги Матрены подкосились. Она едва помнит, как добралась до дома.
Но на этом ужасы не закончились. Деньги, оставленные Распутиным своим дочерям, исчезли из банка, а саму Матрену вызвали на кощунственный допрос. Солдаты грубо обращались с ней и пытались выведать лишь одно: состоял ли ее погибший отец в предосудительной связи с Александрой Федоровной (которую они уже называли «бывшей царицей»). «Это было слишком. Мои нервы были натянуты, как струны. Я истерически захохотала», — вспоминала она.
Когда солдаты поняли, что ничего от нее не добьются, то отпустили на волю. После этого Матрена осознала, что отчаянно хочет уехать из Санкт-Петербурга — ее больше ничто не связывало с этим городом, где ей пришлось пережить столько кошмаров. Она взяла свою сестру и вернулась в Сибирь.
Незадолго до кровавой революции Матрена вышла замуж за офицера Бориса Соловьева — участника попытки освобождения Николая II во время сибирской ссылки и последователя Распутина. Это не был брак, построенный на любви (и Матрена, и Борис писали в своих дневниках, что не питали друг к другу романтических чувств), скорее — союз двух единомышленников, нуждавшихся в поддержке в сложные времена. Вскоре у них родились две дочери, которые были названы в честь великих княжон — Татьяны и Марии. Но еще до появления на свет второй девочки их семья эмигрировала в Европу.Матрена Распутина с мужчиной
Решение покинуть родину далось Матрене не легко. Но в конечном итоге, именно оно сохранило ей жизнь: ее брат и сестра, оставшиеся в России, погибли — сестра от тифа, а брата с семьей, как «злостного элемента», вывезли на север, где вся семья умерла от дизентерии.
Матрена с мужем и детьми попыталась обосноваться в Париже. Борис даже открыл собственный ресторанчик, но дело не увенчалось успехом: к нему заходили лишь бедные соотечественники-эмигранты, обедавшие «в долг». В 1924 году супруг Матрены заболел туберкулезом и сгорел, словно спичка. Так дочь Распутина осталась одна — без гроша и с двумя маленькими детьми на руках. Она не чуралась любой работы, прислуживала гувернанткой в богатых семьях, чтобы хоть как-то поправить свое положение.
Тем временем Матрена узнала, что в Париже теперь живет и Феликс Юсупов — один из убийц ее отца. И в отличие от овдовевшей женщины он отлично устроился в эмиграции: вместе с женой он создал модный дом «ИРФЕ», который пользовался особой любовью у парижан. Но Матрена не грезила планом мести. Она, как и многие ее эмигрировавшие соотечественники, постаралась забыть все прежние распри и училась жить в новых условиях.
Однако в 1928 году Феликс сделал нечто такое, что до глубины души ранило Матрену. Все еще упиваясь своей безнаказанностью за совершенное злодеяние, он выпустил книгу, где, смакуя подробности, рассказал, как он с друзьями отправлял на тот свет Григория Распутина. Произведение было издано большим тиражом и принесло Юсупову очень неплохой доход.
Матрена собрала всю свою волю в кулак и пошла в суд. Она заявила, что собирается восстановить имя отца и отсудить у его убийцы компенсацию. Разумеется, дело вызвало большой ажиотаж среди парижской публики. Но к удивлению Матрены, большинство эмигрантов-соотечественников встали на сторону Юсупова.
Да и суд отказался ей помочь, сочтя расправу над Распутиным политическим убийством, совершенным в другой стране, а значит — делом, находящимся вне французской юрисдикции. После этого пути Матрены и Феликса навсегда разошлись. Ходили слухи, что она все-таки тихо «отомстила», назвав его именем свою собаку.
Матрене по-прежнему требовались деньги на содержание детей. Внезапно она вспомнила о том, что в юности брала уроки балета в Санкт-Петербурге, и устроилась танцевать в местное кабаре. Однажды туда заглянул цирковой антрепренер из Британии и восхитился ее талантом. Он предложил ей работу в своем цирке, но попросил доказать, что Матрена ничего не боится. «Войдешь в клетку со львами — возьму тебя на работу», — сказал он ей. И Матрена, перекрестившись, вошла.
Антрепренер даже придумал специальный номер для Матрены, сыграв на интересе публики к ее знаменитому отцу. В цирке были постоянные аншлаги, ведь все хотели посмотреть, как дочь целителя-провидца усмиряет диких зверей одним своим «распутинским» взглядом. На афишах выступления Матрена позировала вместе со львом, склонившим к ней голову. «Мари Распутин, дочь безумного монаха, прославившегося своими подвигами в России»», — гласила подпись к фотографии. Вскоре Матрена отправилась на гастроли, объехав практически все страны Европы и Америки. Ее цирковая карьера семимильными шагами шла в гору.
Но тут вмешался роковой случай. Однажды на гастролях в Перу на Матрену напал белый медведь. Укротительница получила серьезные травмы, долгое время пролежала в больнице. И тут газетчики откопали мистическую сенсацию: шкура медведя, на которую упал убитый Распутин в 1916 году, тоже была белой.
Возможно, произошедшая трагедия — это предостережение свыше его дочери? Так или иначе, Матрена решила больше не искушать судьбу. После длительного восстановления она оставила карьеру укротительницы и занялась более приземленной работой.
Она работала клепальщицей на американском судостроительном заводе, а после окончания Второй мировой войны трудилась на оборонных предприятиях, пока не получила пенсию по возрасту. В последующие годы Матрена Григорьевна подрабатывала няней и санитаркой, давала частные уроки русского языка, а также писала книгу об отце. Однако по неизвестным причинам, при жизни она так и не опубликовала результаты своих трудов. Только в 1999 году они попали в руки к русскому издателю и, наконец, увидели свет.
В книге «Распутин. Почему?» собраны уникальные воспоминания дочери о своем легендарном отце — от детских лет в Покровском селе до расправы над Распутиным в Санкт-Петербурге — а также несколько неожиданные, но всегда логичные толкования всех его поступков. По словам издателя, произведение представляет собой искреннее объяснение с теми, кто считает Григория Распутина виновником едва ли не всех бед, обрушившихся на Россию.Матрена Распутина (слева), 1975 год
Матрена скончалась в 1977-м году, не дожив год до своего 80-летия. Ее потомки проживают на Западе, но одна из правнучек Григория Распутина — Лоранс Ио-Соловьева — часто приезжает в Россию. Она признается, что не обладает никакими сверхъестественными способностями, но искренне интересуется православием, своими корнями и чувствует особую связь с русскими людьми.