Через несколько часов сбылись пророческие предсказания одного из врачей. Дети Клавдии оказались действительно с патологиями. У одной из малышек не до конца развился зрительный нерв.
Она практически ничего не видела. А у другой — сильнейший порог сердца. Она и двух месяцев не проживет, — пророчили врачи.
Новость о смерти Клавдии Михайловны и страшных диагнозах детей стала убийственной для Мирона. Нет, он не наложил на себя руки, но его мозг навсегда отказался принять случившееся. Деревенские бабы вовсю трещали языками о Мироне и Клавдии.
«Слышь, Васильевна, Мирон-то с ума сошел после смерти Клавдии. Вот те крест, лично сама слыхала», — защебетала одна из соседок. — Согласна с тобой, Матвеевна, я вчера у него спросила, когда будут похороны Клавдии.
Так он чумной был, нес какую-то околесицу. Не выдержал мужик горя, даже в роддом бегать перестал. Бывает такое, жаль его.
Хоть деревенские разговоры зачастую похожи на сплетни, на сей раз сплетни оказались страшной правдой, в которую не хотела верить и Ирина, дочь Мирона. Внезапная смерть матери всколыхнула ее. Она всегда думала, что родители будут под рукой и не была готова к их уходу.
Но ей и в голову не приходило, что в кончине матери есть ее вина. Сердце Ирины настолько очерствело, что не чувствовала она своей вины и в голову ей не приходило покаяться. — Пап, нужно маму похоронить, давай определимся с похоронами.
Волнуясь, сказала девушка. — Что такое, доча, ты о чем? — Кого похоронить? Мама уехала к родным, к бабушке твоей, скоро вернется. Как ни в чем не бывало, ответил Мирон.
— Папа, ты что? Бабушка умерла давно, а вчера и мама тоже умерла. — Ай-яй-яй, Ирочка, опять взрослых книжек про покойников начиталось, — сказал Мирон и покачал головой. — Вот мама приедет и задаст тебе за это, ой, задаст.
Ты лучше посмотри, какая погода на улице, солнышко ярко светит, сходи погуляй, а то в школу пойдешь, там некогда будет, сходи, Иринушка, сходи, только не допоздна гуляй, пораньше возвращайся, чтобы мы с мамой не волновались. Ирина с ужасом смотрела на отца. Больше она ничего не смогла сказать, очень испугалась, услышав его речи.
От страха затряслись руки и ноги. Не совладав собой, Ирина опрометью выбежала на улицу и со всей силы забарабанила в дверь соседского дома. — Тетя Галя, пожалуйста, откройте, — громко закричала девушка.
— Иду, иду, — послышался голос из глубины дома, а через несколько секунд распахнулась дверь и на пороге появилась Галина Матвеевна. Вместе с мамой они когда-то работали на почте и дружили. — Ира, что у тебя стряслось? — взволнованно спросила женщина.
— Маму нужно похоронить, а папа, он… — замялась Ирина. — Он все забыл, как будто улетел куда-то на другую планету. Помогите, пожалуйста.
— Ты права, Ира, бывают такие боли, с которыми не все люди могут справиться, папа твой тоже не справился. — Нет, не переживай, похороны мы берем на себя, в деревне Клавдию все любили и уважали. Вот что с детками Клавы делать? Галина Матвеевна задала вопрос, о котором Ирина даже не задумывалась.
— Тетя Галя, я не смогу их забрать, ну как я их воспитаю без денег, моей зарплаты официантки даже на подгузники не хватит, да тем более дети больные. — Реши этот вопрос с роддомом, Ира, я знаю, что там можно написать заявление об отказе от детей. Когда женщина произнесла эти слова, у нее сердце кровью обливалось, наверное, Бог ее покарает за это.
Но кому отдать больных младенцев? Ирина Ветриная молодая, незамужняя, что она с ними будет делать? Без абсолютного желания заниматься детьми и финансовых возможностей, ее отец Мирон из-за смерти Клавы подвинулся рассудкам, родственников у Клавы, способных взять на воспитание ее детей, нет. Мы все, подруги Клавдии, не молоды, не особо здоровы, тоже в любой момент можем оказаться на кладбище. Прости меня, Господи, за то, что велю отказаться от детей, грех это большой, я знаю.
Но в данный момент на попечении государства им будет лучше, а потом, может быть, какая-нибудь бездетная пара возьмет их в приемную семью, я слыхала, такое бывает, что берут даже больных детей. Беззвучно шептала Галина слова покаяния. Галина Матвеевна сдержала свое слово, организовала похороны Клавдии Михайловны.
Все деревни Клавдию хоронили, многие ее любили и уважали, знали о случившемся, из-за этого горечь утраты становилась еще тяжелее. Только вот семья Клавдии Михайловны не была вместе с нею в этот скорбный миг. Дочь Ирина хоть и пришла, но держалась особняком и боялась подойти к гробу, чтобы взглянуть уже в мертвое лицо матери.
Так и не подошла, не решилась попросить прощения за свое злодеяние. Амирон и вовсе на кладбище не был, продолжал пребывать в счастливом забытии, впал во времена, когда они с Клавдией были молоды, а Иринка только начала ходить в школу. Кладбищенскую тишину прервал заунывный бабий вой.
Они зашлись на все лады в многоголосии, зашлись и через несколько минут смолкли. Опустив смиренно головы, похоронная процессия сельского кладбища двинулась обратно в деревню. Лишь один человек остался на кладбище и зарыдал в голос на свежевырытой могиле.
Это фельдшер Людмила, которая и обнаружила беременность Клавдии Михайловны. Она винила только себя в ее смерти. Не доглядела, не отследила, отправляла в город делать УЗИ на стареньком аппарате, возможно, который и показания давал уже неправильные.
Не увидела патологию у детей. — Ой, Клавдия Михайловна, тетя Клава, что я с вами сотворила? Простите меня, если сможете, я всю жизнь вымаливать у вас прощения буду на коленях. Хоть и тело ваше уже бездыханное, но душа жива, и она слышит меня, — умоляла Людмила, а слезы градом текли по ее щекам.
И тут девушку осенило. Она вздрогнула всем телом, а потом подняла в хмурое небо залитые слезами глаза и произнесла снова как клятву. — Клавдия Михайловна, я очень хочу искупить свою вину перед вами и Богом.
Мечтаю сделать то, что не смогли сделать вы — вырастить и воспитать рожденных вами детей. Не знаю, почему, но я верю, что они не погибнут, не умрут. Они будут жить за себя и за вас, обещаю, и сделаю все возможное, чтобы сдержать обещание….