Боль разбередила сердце Мирона. Он еле держался на ногах, а когда присел, запрокинул голову и задремал. Проснулся от прикосновения чьей-то руки на плече.
«Мужчина, вам здесь нельзя находиться», сказала медсестра средних лет с добродушным лицом. «Но у меня жена сейчас рожает, роды тяжелые», – встрепетнувшись, сказал Мирон. «Здесь все рожают, это же роддом, когда роды закончатся, родятся дети, мы вам обязательно позвоним», – пообещала медсестра.
На самом деле, она, конечно, знала о пожилой роженице. Да и не только она, весь роддом гудел от этой новости. Нечасто здесь рожают без пяти минут пенсионерки.
Конечно, в таком возрасте рожать небезопасно и неизвестно, какие еще дети родятся. Медсестра не стала расстраивать и без того страшно переживающего мужчину. Сделала вид, как будто это обычные роды и просто нужно соблюдать установленные в роддоме правила.
Да, конечно, нехотя согласился Мирон и, понуро опустив голову, поплелся к двери. Несмотря на усталость, мужчина не хотел уходить. Находясь здесь, он ближе к жене и первым узнает новости.
А дома что? Одинокие голые стены и воспоминания, от которых хоть волком вой. Именно разрыдаться и хотелось Мирону, если бы не дочь Ирина. Когда Мирон увидел ее, то возмутился до глубины души.
Девушка, как ни в чем не бывала, весело смеялась и щебетала по телефону, договариваясь о встрече с подругой. Какое бессердечие и жестокость по отношению к матери. Отправила несчастную мать в больницу раньше срока и дела до нее никакого нет.
Да, проглядели мы ее с Клавдией. Опустили момент, когда из хорошей девочки она превратилась в чудовища. Еще больше расстраивался Мирон.
Он прошел мимо дочери, разговаривать с ней сейчас просто не смог. Опустился на кровать, не в силах больше держаться на ногах. Заснуть тоже не получилось.
Клавдия стояла перед его глазами так ясно и четко, как будто находилась в этот миг с ним в комнате. Мирон никогда не думал даже, что так любит жену. Бесконечно любит.
Правда, очень редко говорил об этом Клаве. Вернее, вообще не говорил. Разве только что в день свадьбы.
Просто Клавдия всегда была рядом, и Мирон жил за ней как за каменной стеной. Не замечал ее красоты, доброты, великодушия. А сейчас Клавы внезапно не стала рядом с ним.
Тут же сдавила грудь нестерпимо щемящие чувства одиночества, безысходности и ненужности никому в этом мире. Если бы он только знал, что безысходность витала в воздухе не только у него в мыслях, но и в операционной, где врачи бились за здоровье Клавдии и ее детей. Женщина по-прежнему была без сознания.
Но все же операцию провести удалось. Сейчас крохотное тельце двух семимесячных малышек врачи и акушерки осмотрят, а затем поместят в специальный отсек, в котором будет поддерживаться их жизнь. Молодой врач Егор Зайцев не выдержал и воскликнул.
Да, зачем она только в 60 лет забеременела и аборта не сделала? Вот дурила, совсем с ума сошла, куда ее гинеколог смотрела? Это же надо таким неучем быть, чтобы бабусю заставлять рожать, да еще раньше срока понесла. И не говори лучше, сама на волоске сидит, а дети, если выживут, так точно с патологиями будут, это даже к гадалке не ходи, и так ясно, — вторил ему его приятель и одновременно коллега. А ну замолчите вы, сосунки, так в присутствии роженицы выражаться, как вам не стыдно, — возмутился убеленный сединами врач Леонид Анатольевич.
Главврач роддома перестраховался и на операцию Клавдии бросил чуть ли не половину персонала, все-таки не каждый день рожают дамы почтенного возраста. Да мы, Леонид Анатольевич, ведь ничего, только правду сказали, — залепетало молодое поколение врачей, к тому же роженица все равно ничего не слышит. Они даже не подумали, что Клавдия, попав на несколько секунд из мрака в реальность, уловила смысл их слов.
Тут же ее тело затрепыхало, словно в конвульсиях, а через несколько секунд раздался пронзительный крик одной из акушерок. — Леонид Анатольевич, у роженицы давление резко понизилось. — Господи, точно, Лера, и сердцебиение слабое, да мы можем потерять ее в любой момент.
Срочно за реанимационное действие. Весь персонал кинулся на помощь, но случилось непоправимое. Через двадцать минут Клавдии Михайловны не стала.
Не выдержал организм такой адской нагрузки. На глаза акушерок и Леонида Анатольевича навернулись слезы, а молодые врачи виновата попятились к стене. Но, как водится, беда не приходит одна….