― Мам, ну ты бы хоть паутину посметала, что ли… ― Виктория сурово нахмурилась, разглядывая изобилующие по углам сеточки паучьих ловушек …
Каждый год приезд к матери в гости начинался с одного и того же ― сначала они долго спорили, потому что старушка рьяно отстаивала права бедных паучков на проживание в её доме, а потом происходила уборка, во время которой хозяйка разве что руки не заламывала, умоляя жестокую дочь хотя бы не убивать маленьких восьмилапых квартирантов.
― Понаедут городские… ― ворчала, хмурясь, Евдокия Семёновна. ― Стерильность им подавай… У самой в хате, небось, как Мамай прошёлся, а у меня метёть…
― Вот уедем, тогда и зарастай опять паутиной, сколько влезет, ― отвечала на это женщина. ― Я стерильности не прошу. Просто не хочу, чтобы ночью твои питомцы по моим детям ползали.
― Ну так они ж для дела ползают…
― Мам!
После этого Евдокия Семёновна обычно обиженно выпячивала нижнюю губу и полдня с дочерью не разговаривала. Она не любила гостей. Особенно родственников, потому что посторонние люди даже замечания при себе старались держать, побаивались старушку, а эти везде свой нос совали, думая, что помогают.
Изгнанные из углов паучки падали на пол и тут же торопились спрятаться в какой-нибудь щёлочке, спасаясь от вездесущего веника. Двенадцатилетняя Надюшка предпочла ретироваться на улицу, потому что испытывала к этим членистоногим острую неприязнь, зато её восьмилетний брат Васька весело носился по дому, догоняя испуганных пауков и пытаясь их раздавить.
Обычно в такие моменты Евдокия Семёновна просто выходила вместе с внуком во двор, уводя его подальше от творящегося в её доме безобразия, но в этот раз не сдержалась, поймала мальчишку за руку и отвесила ему подзатыльник.
― Ай! Мам, она меня ударила! ― тут же завопил Васька, пытаясь вырваться из цепких пальцев старушки.
― С ума сойти… ― изумлённо покачала головой Вика и зло швырнула веник в угол. ― Ну всё, с меня хватит! Причуды причудами, но это уже перебор. Мы у Тони побудем, а ты сама реши, хочешь, чтобы мы отпуск здесь провели или нет. Позвони, когда выметешь всю эту орду из дома.
Она забрала детей и ушла, с грохотом хлопнув деревянной калиткой. Евдокия Семёновна мрачно посмотрела вслед, подняла с пола веник и поставила его обратно к печке.
«Выметешь… Условия они мне тут ещё ставить будут…» ― сердито хмурилась старушка, разглядывая опустевшие углы. Если бы Васька не начал давить паучков, она, возможно, и договорилась бы с маленькими обитателями пристенного пространства о временном выселении, но после такого заявления дочери не собиралась даже пальцем пошевелить ради того, чтобы родственники остались.
Шепоток тут, шепоток там ― она звала паучков назад, извинялась перед ними, просила не уходить…
***
― Ну и долго ты её бойкотировать собираешься? ― поинтересовалась Тоня, наливая подруге чай.
― Пока мозги на место не встанут, ― зло отозвалась Вика. ― Вообще с катушек съехала, представляешь? На детей кидается. И из-за чего? Из-за каких-то мерзких пауков!
― Тебе мерзкие, а для неё охрана. Я слышала…
― Тонь, и ты туда же?! ― чуть не заплакала женщина.
― Ты на меня-то не ори, ― спокойно осадила её хозяйка. ― Знаешь, какие слухи про Евдокию Семёновну по селу ходят?
― Что она спятила? ― горько предположила Виктория.
― Нет. Ты в курсе, что она по молодости колдовством баловалась? Отца твоего приворожила, а позже, когда он маяться и на сторону глядеть начал, ещё кой-чего натворила, чтобы он навсегда к ней привязан был.
― Ну эту сказку все знают. И умер он не от пьянки, а от того, что чёрной магии слишком много для его сердца оказалось… Тонь, ты издеваешься?
― Вот ты не веришь в это всё, Вик, а я верю. Твоя мама, между прочим, меня от такой бяки спасла… Она пауков не из-за маразма старческого плодит, а защиты у них просит, понимаешь? Знаешь, как ловец снов работает? Он плохие сны в сетке удерживает, а хорошие через дырочку в серединке пропускает. Вот и паутина так же, только она без дырочки. Свет и добро в дом через окна и двери входят, а нечисть, которая днём по углам прячется, ночью выбраться оттуда не может, потому что путается в паутинке-то. Чёрная магия ведь без последствий не обходится. Это, считай, свою душу бесам отдаёшь за их услуги. Вот Евдокия Семёновна от бесов этих теперь за паутиной и прячется. Вы когда уезжаете от неё, она потом болеет долго, потому что ты всю её защиту…
― Ещё одно слово, и я уйду, ― мрачно предупредила Виктория. ― Вы тут можете верить во что угодно, но мне и моим детям всю вот эту ересь в голову заталкивать не надо, хорошо?
***
Они переночевали у Антонины, потому что Евдокия Семёновна так и не позвонила. И на следующий день тоже. Стеснять подругу дольше Вике показалось неприличным, и она собралась возвращаться с детьми в город, но сначала решила заглянуть к матери, чтобы сообщить ей о своём отъезде.
Старушка сидела на полу в начисто выметенном углу и держала в руках опутанный тёмными клочьями паутины веник. Застывшие черты, остекленевший, полный ужаса взгляд… «Она хотела, чтобы мы вернулись…» ― поняла Вика, оглядев идеально чистый дом, и сглотнула подступивший к горлу ком.
Кто-то говорил слова поддержки. Другие перешёптывались за спиной, что если бы приехавшая дочь не шлялась по гостям, а была рядом, то могла бы хотя бы «скорую» матери вызвать, и её бы спасли. Тоня предположила, что нельзя было, чтобы Евдокия Семёновна своими руками паутину убирала…
Вика больше туда не приезжала. Продала дом через риэлторское агентство, чтобы не терзать душу лишними переживаниями. И с подругой Тоней тоже после этого никогда не встречалась, потому что не хотела чувствовать себя ещё больше виноватой ― хватало и реальных причин для чувства вины, чтобы навешивать на себя ещё и суеверия.
Одна беда ― после этого в её квартире на восьмом этаже развелось столько пауков, что женщина замучилась убирать постоянно появляющиеся в углах прозрачные сеточки паутины. Иногда ей в голову приходила дикая мысль, что для чёрной магии оказалось мало души несчастной Евдокии Семёновны, и нечисть решила взять своё в следующих поколениях незадачливой ворожеи, а паучки по просьбе мамы пытаются защитить их семью… Глупая и совершенно нелепая теория.
И всё же в одном из дальних углов под потолком одну паутинку она оставила нетронутой ― пусть паучок мух ловит. Сидит себе там незаметно, никому не мешает… Говорят, что пауки в доме ― к прибыли. Верить в это намного приятнее, чем в колдовство и нечисть, способных отнять у человека жизнь.