Таяли последние остатки снега, с крыш то и дело капало и создавалось ощущение постоянно дождливой погоды, хоть и светило солнце. Виктор оставил машину в гараже и старался как можно аккуратнее преодолеть расстояние до подъезда. Дело это было нелегким, ведь повсеместно разбитый асфальт тут и там чередовался с грязевыми ваннами.
Мужчина медленно огибал лужи, пытаясь не перепачкать ботинки, хотя если бы он был совсем честным с самим собой, то признал бы, что просто не слишком торопится вернуться домой. Эта финишная прямая от гаража до многоквартирного здания уже давно была перенесена в категорию «бег с препятствиями». И препятствия были не только в виде природных неприятностей, но и внутренних конфликтов с самим собой.
Ему хотелось бы оказаться в уютном доме после тяжелого рабочего дня, но он знал, что от уюта в его доме осталось одно название. Да и сам дом перестал восприниматься тем самым местом, где можно почувствовать себя спокойно и комфортно. Теперь он был скорее военным полигоном, где никогда нельзя быть уверенным, в каком месте растяжка и откуда прилетит следующий снаряд.
С женой у Вити не ладилось уже давно. Если бы он начал вспоминать, в какой конкретный момент все пошло не так, то не смог бы назвать ни дату, ни хотя бы примерный период. Можно было бы обойтись общими фразами, что их отношения испортил брак, общий быт.
Можно было бы даже предположить, что они с женой перестали уделять друг другу время, когда появился сын. Но на самом деле все это было бы ложью. Встретившись в университете, Витя с Маринкой повстречались пять лет, пока не съехались.
Потом поженились еще через два года. И все было хорошо, они были счастливы, они никогда не торопили события, поступали импульсивно, лишь изредка и по обоюдному желанию. Оформили в кредит квартиру, когда поняли, что могут себе это позволить.
Родили сына, когда точно знали, что смогут его обеспечить и подарить ему счастливое детство. Они всегда понимали друг друга с полуслова, шли на уступки и компромиссы. Тем не менее, думая сейчас об этом, Виктор не мог даже мысленно упрекнуть жену в том, что ему приходилось чем-то поступаться или класть свои амбиции на алтарь семейного счастья.
Им как-то удавалось совмещать карьеры, ребенка и быт. А потом… потом они будто просто устали. Устали быть идеальными, устали понимать, устали заботиться.
Настоящая жизнь с кучей проблем, где каждый день происходит что-то непредсказуемое, выбивающее из колеи, заставило их очерстветь. Они оба огрубели, словно краюшки хлеба, забытые на ночь на обеденном столе. Теперь какие-то остатки нежности и любви, все еще трепещущие в их сознаниях, доставались только сыну.
И нет, это не был эгоизм, что развился в людях с возрастом. Виктор мог точно сказать, что и он, и Марина перестали любить не только друг друга, но и самих себя. Они оба чувствовали себя непомерно старыми и утомленными жизнью, хоть им обоим и было всего по 36.
Оказавшись уже у порога подъезда, Виктор не стал звонить в домофон. Он отступил на шаг, а после и вовсе вышел из-под козырька строения и вернулся к скамейке неподалеку. Он редко курил, но сегодня вдруг очень захотелось выкурить сигарету, собраться с духом.
Лавочка была влажной, но не грязной. Витя сначала сел на нее, а уже потом подумал об этом. О том, что в его дорогом пальто, наверное, не нужно было бы этого делать.
Ему не нравились все эти приметы статуса. Дорогое пальто вместо балоневой куртки, дорогие статусные часы вместо обычного прибора, показывающего время, дорогие ботинки, в которых уж точно не стоит ходить по болоту. Виктор опустил взгляд.
Носки и обуви были заметно испачканы грязью. Но этот факт сейчас даже вызвал улыбку. Как же он все-таки не соответствовал тому представлению об успешном человеке, что пыталась слепить из него Марина.
И нет, Марина никогда не была жадной к деньгам. Она просто порой слишком усердствовала в попытке поддержать мужа. Она долгое время была единственным человеком, кто верил в него, кто каждый день говорил, у тебя все получится.
А потом…,