«Журналист? Самоедов?» Мать присела на край стула и едва не упала с него. Её лицо выражало беспокойность. Что он сказал? Катя рассказала про свой вопрос и его ответ, удивившись реакцией матери.
Не зря он так сказал. Задумчиво проговорила мать, вытирая руки и снова вставая у плиты. «Почему?» «Потому что он мой отец».
Катя чуть не подпрыгнула на столе. «Как это отец? Мой дед?» Мать равнодушно кивнула. «Именно.
Он твой дед, который выгнал меня из дома, стоило мне забеременеть от однокурсника. Турнул меня из дома, не оказав никакой поддержки. Мне было восемнадцать лет, я тогда плохо соображала, что происходит в моей жизни.
А он выгнал меня со словами «научилась делать детей, значит научишься всему остальному». А теперь он, оказывается, считает это главной ошибкой. Эта его ошибка стоила моего женского счастья.
И твоего, кстати, светлого будущего. Жалкий журналистишка, который учит всех жизни, а сам ничего толком о ней не знает. Катя сидела, словно поражённая ударом грома.
Она не знала, кто прав, а кто виноват в сложившейся ситуации. Но ей срочно надо было встретиться с Леонидом. Девушка вбежала в школу и пронеслась мимо кабинета директора.
Она слышала голоса, доносившиеся из учительской. Один из них принадлежал журналисту. Катя влетела в учительскую и остановилась напротив журналиста.
«Гринёва!» – закричал преподаватель по литературе. – Что ты себе позволяешь? – Меня зовут Гринёва Екатерина Семёновна, – сказала Катя, словно не слыша преподавателя. – Моя мать Гринёва Людмила Леонидовна.
Вам это что-то говорит? Самоедов несколько минут помолчал, потом встал с кожаного дивана, на котором сидел в окружении других учителей директора. Он откашлялся и протянул Кате руку. – Очень приятно, Екатерина Семёновна.
А я Гринёв Леонид Петрович. И я, так понимаю, я ваш дедушка? – Вы всё правильно понимаете, – Катя кивнула. – А теперь я уйду, не буду вам мешать.
– Хочу только сказать, что ошибка, о которой вы жалеете, живёт в весьма стеснённых условиях под гнётом настоящего монстра. Наверное, под старость лет вам придётся принимать ещё кое-какие решения, касающиеся вашей семьи, которая, в принципе, ни на что не претендует. Катя вышла из учительской и побежала вниз по ступенькам.
Зачем-то она вспомнила Мишеля, который стоял на задних лапах за кусочек школьной котлеты. И от этого воспоминания стало ещё горче. В их квартиру позвонили, когда Олег как раз доедал свои тушёные овощи, припоминая про мясо.
Мать сдрогнула, а Катя уверенно прошла в прихожую и открыла дверь. На пороге, как она и предполагала, стоял Леонид Гринёв-Самоедов с букетом цветов в руках. «Ваша дочь там», – сказала Катя, впуская журналиста в дом.
Напротив неё сидит человек, который испортил всю её жизнь, а также жизнь вашей внучки и внука, ещё собаки, которая вообще не член семьи. Дедушка Катя слабо улыбнулся и прошёл внутрь. Катя из прихожей услышала вскрик матери, а также брань Олега, который, признав в гости знаменитого журналиста, только и мог, чтобы ромотать ругательства, имеющие мало общего с приходом важной персоны.
На следующий день Самоедов уехал, а через два дня в доме Гринёвых пришли люди в костюмах и вывели из квартиры Олега. Тот не сопротивлялся. Мать плакала, а Катя думала о том, что её отчиму самое место там, куда его везут…