В самом начале отношений, как рассказывала мать, Олег не был таким. Он был нежным и заботливым, он с радостью воспитывал Вовку, был отличным помощником с новорождённой Катей. Он гулял с детьми, помогал по хозяйству, в деревне считался первым мастером на все руки.
Но с годами он начал превращаться в террориста, который держал в напряжении всю семью, начиная от матери и заканчивая несчастной собакой. В какой именно момент произошло это превращение, Людмила уже и не помнила. Но она за все эти годы привыкла мириться с таким ходом вещей и ни в чём не винила Олега, при этом испытывая жуткое чувство вины перед дочерью и сыном.
Катя, сидевшая теперь рядом с Олегом и пытавшаяся хоть немного привести в себя Олега, в очередной раз убедилась в том, что это бесполезно. Он живёт по своим правилам, одному ему только известным. И плевать он хотел на мнение и чувства остальных.
И мясо в доме не было только по его вине, потому что они жили исключительно на его зарплату, поскольку он не разрешал матери выходить на работу, а его мизерного дохода от работы на кочегарке хватало только на гречку и рыбу в консервах. Максимум на тушёную говядину, и то по праздникам. Но виноватой в этом он считал Людмилу, и каждый вечер, приходя домой и не находя в своей тарелке кусок мяса, он начинал свою старую песню о том, как неправильно мать расходует его зарплату.
Что если бы она точнее вела учёт доходов и расходов, то он, Олег, каждый день ел бы мясо на завтрак, обед и ужин. И не знал он о том, что сама Катя устроилась на подработку в сельский клуб, где отмывают декорации и сцену, чтобы заработать хоть немного денег для того, чтобы не ходить в оборванном трепье. Ей, как девушке семнадцати лет, которой уже нравился молодой человек из параллельного класса, хотелось выглядеть женственной и привлекательной, но пока удавалось лишь вызывать насмешки одноклассников.
«Опять Гринёва ворует котлеты!», смеялись её одноклассницы, когда в столовой Катя уходила между столами и собирала в пакетик недоеденные котлеты. Эти котлеты Катя отдавала Мишелю, который хоть и был пуделем, но при этом оставался собакой, которая хотела есть мясо. И если уж Олег сделал их с матерью братом вегетарианцами, собаку переводить на капусту и лук было несправедливо.
«Я их не ворую», — огрызалась Катя. «Я их беру с разрешения повара». «А потом с жадностью ешь за углом!» — я видела.
Поддела её одноклассница Света, одна из самых богатых детей в селе. Ведь её мать работала главным бухгалтером в колхозе, а отец держал автопарк из тракторов и комбайнов. «Ты не могла этого видеть», ответила тогда Катя.
«А если и видела, то в следующий раз носи очки, потому что со зрением у тебя проблемы». Говорят, что такое бывает, когда много косметики на глаза наносят. Девчонки, сидевшие рядом со Светой, улыбнулись.
Но увидев лицо их главной подружки, тут же сделали серьёзные лица. «Ну и дрянь, Гринёва!» — процедила Света, швыряя в Катю вилкой. «Только скажи ещё раз что-нибудь подобное, и эта вилка воткнётся в твой рот».
«Ты мимо своего её сначала не пронеси», — откликнулась Катя, завязывая наполненный котлетами пакет. «А то ты и видишь плохо, и кидаешь мимо». Ненависть Светы, перемешанная с презрением, были главной причиной, по которой Катя ненавидела ходить в школу.
Одеваясь бедно и порой донашивая вещи соседской дочери, которая уже училась в институте в столице, и иногда передавала матери вещи для девчонок в деревне, Катя чувствовала себя просто отбросом, который должен постоянно стоять за себя, чтобы хоть как-то удерживаться на плаву среди одноклассников. Подруг у неё не было именно по этой причине. Стоило кому-то из девчонок сблизиться с Катей, они сразу же попадали в чёрный список….