А сказала я это все потому, чтобы ты ухо востро держала. Такие мужики, как Василий, на дорогах не валяются. Смотри, надумаешь дитя родить? Моя невестка может встать на твое место.
Она торговле обучена. Или Людку с города вызову. Она тихая, но работящая.
Так что ты, Марина, крепко подумай. Да не тяни с дитем. Ох, не тяни, милая.
А то потом, хоть в нитку перед Василием вытянись, а однако же нет промеж вами связи. А так кровиночка Васи будет, и в сторону Дарьи он не будет смотреть, и деньги мимо тебя носить не будет. Да уйдешь ты уже.
Маринка замахнулась в сторону Кубачихи банкой тушенки. Ухожу, ухожу. Смотри, Марин, поймаю банку, тебе не отдам.
Недостача будет, сказала Валентина и закрыла за собой дверь магазина. Все-таки последнее слово оказалось ее. А как иначе? Иначе она была бы не она, не Валентина Петровна Кубачева.
А так Кубачиха сплетница. А так она правдорубка, всем и все в лицо говорит, за что ее не очень любили в селе. А она не грош серебряный, чтобы всем нравиться.
Она личность, с которой всем приходится считаться. Так, во всяком случае, о себе думала Валентина. Так болела душа у Светланы за сестру.
Ну зачем ей этот ребенок? Зачем? Васька от нее ушел. На что ей жить с детем? Знала бы Светлана, что все так случится. Разве бы она допустила это? И как теперь? А как узнает Дашка? И как у нее оказался ребенок? Столько вопросов и почти нет ответов.
Все втайне держать? Если Людка не проболтается, а болтать ей не в ее интересах, то тайна останется тайной. А как правда вскроется, тогда что? Взвешивала Зая против Светлана. А может не вскроется? Тот, кто подбросил Дарьи ребенка молчит, значит не желает раскрывать эту тайну.
А может деньги затребует и шантажировать будет? Ну и пусть. Плевать, мне с ними не жить. Еще Дашка прицепилась, в крестные девочки зовет.
Согласилась, но нет, не стану Танюшку крестить. Еще один грех на душу брать. И за эти грехи в один век гореть.
Тамара никогда не скажет Юрию о том, что ребенок, которого удочерила Дарья, его ребенок. Не так она глупа, чтобы признаться мужу всодеянном. Юрка любит детей, мог бы заставить ее принять в семью эту девочку.
А так, дитё там, где оно и должно быть. Тамара, конечно, не видела, кто им под окно дитя подбросил. Но уверена, это Светка, сестрица Дарьи.
Это с нею ее Юрик дитя состряпал. Она и подбросила девчонку отцу. Ветер шумит, запутавшись в кронах деревьев.
Так рвет, так рвет лист. Отчего-то Тамаре тревожно на душе. У нее так бывает, когда она слышит шум деревьев, шум ветра.
И всегда сильный ветер давит ей на голову. Потому в ветреную погоду она старалась не выходить на улицу. Но любила стирать.
Так быстро сохнет белье и пахнет свежестью. Как будто ветер несет эту свежесть с далеких морей. Вот там, у моря, душа Тамары всегда спокойна.
Она всегда мечтала там жить, любоваться морской гладью, закатом, вдыхать влажный йодистый воздух. А живет в этой дыре, где летом задыхается от пыли, где донимают ее восточные суховеи со степей. Неужели ей всю жизнь терпеть этот обжигающий ветер? Она увлеклась интернетом и забыла о том, что постиранное сегодня белье ветер давно высушил, вытрепал и пора его снять с веревки.
Детей спать укладывала и вспомнила, одеяло Катюшки тоже сушится. Вышла во двор, чтобы снять белье и услышала шум отъезжающей машины. Еще и подумала, кто это ночами ездит у них под окнами.
Обычно в это время тишина, за исключением шума ветра. И вдруг под открытым окном кухни она услышала, как будто ребенок плачет. Точно плачет.
У Тамары трое детей, потому плач ребенка она ни с каким другим шумом не спутает. Она поставила на крыльцо таз с бельем и пошла к окну. Зло накрыло Тамару, когда она увидела ребенка.
Ей хотелось забежать в дом и колотить Юрку всем, что ей попадется под руку. Только что на машине уехала та, которая привезла ее мужа-ребенка, давая понять, мол, сделал дитя, теперь расти его, милый. Руки Тамары дрожали.
Внутренняя дрожь накрывала ее с головой. Но мозг ее работал четко и слаженно. Потому она сразу сообразила, что ей делать.
Если она сейчас обнародует дитя, то Юрка заставит его принять в семью. Вот этого она не допустит. Не хватало еще приблудней в ее семье.
Как говорится, ни пойман, ни вор. Тамара не видела, кто под окно кухни подбросил дитя. Но была уверена, это Светкина работа.
Она часто заставала Светку и Юрку за их любезностями. Потому была уверена в том, что это Светкин, ублюдочный подкидыш. Светкин и ее мужа.
Потому, недолго думая, она подхватила дитя, огородами зашла во двор Дарьи и положила ребенка под куст сирени. Окна в доме Дарьи открыты, потому она в скорости услышит плач малыша. Тамара решила подождать, когда выйдет соседка.
Если скоро не выйдет, она постучит, чтобы собака заволновалась и залаяла. Тамара спряталась за угол сарая и наблюдала. Но собаку пугать не пришлось.
Ребенок заплакал, и минуты через две вышла Дашка. Постояла в немом оцепенении. Ясно было у Дарьи шок.
Она даже не оглядывалась по сторонам. Подхватила ребенка и ушла в дом. Тамара облегченно вздохнула и поспешила на свой двор.
Если Светка не признается, что ее сестра удочерила ее и Юркиного ребенка, то никто ничего не узнает. Тамара была уверена, Светка будет молчать. Иначе как она будет выглядеть в глазах сестры? Тамара была довольна собой.
И Дашка счастлива, удочерив ребенка, и Юрка не знает о существовании дочери. И Светка будет молчать в тряпочку. «Вот они все где у меня!» – сжав кулак, сказала сама себе Тамара.
«Не дай бог Юрка вновь закрутит со Светкой! Или того хуже с Дашкой! Я такой кипиш по всей деревне устрою! Похлеще всякого сериала будет!» Зачем это Василию нужно было, он пока не знал. Но его тянуло к Дарье. И не потому, что он желал свою бывшую жену.
Совсем нет. Ему хотелось увидеть Танюшку. Только один раз и всего несколько минут, когда Дарья читала и подписывала документы, он держал девочку на руках.
Казалось бы, ну что, подержал и все. А нет. Почему-то от стельца ребенка шло такое тепло, которое волновало Василия.
И запах ребенка его волновал. Ему казалось, так пахнут ангелы. И Танюшка казалась ему тем ангелом, за которого он в ответе.
И в ответе не по зову долга, а по зову сердца. «В город ездил», – сказал Василий Дарье. «Купил всякие питания Тане.
И смотри, Даш, какой слон!» Василий держал розового слона размером больше Танюшки. И радовался ему, ну прямо как ребенок. Не мог устоять перед таким чудом.
«Как думаешь, Танюшке понравится?» «Вась, если бы у нас с тобой были бы другие отношения, я была бы только рада твоим подаркам для Тани. Но, Вася, мне эти сплетни в кишках сидят, проходу от них нету. Я просила тебя об фиктивном отношении к ребенку.
Ты пошел навстречу. Но теперь не надо, Вася. Не приходи к нам.
Не зли Маринку. Не хочу быть поводом для сплетен у наших кумушек». «Даш, а если по закону?» «Что по закону?» – не поняла Дарья.
«Так я отец как бы. Имею право на общение с ребенком. Не думай, я к тебе не навязываюсь.
Но к девочке, сам не знаю почему, испытываю доселе мне незнакомые чувства. Как будто это мой ребенок. Понимаешь меня?» «Я тебя понимаю, потому что сама такие чувства испытываю.
И не как будто. А это моя девочка, моя дочка. Но, Вася…» «Даш, а может, чтобы мы понимали друг друга? Нам нужен был ребенок, и вот он есть.
Что нам сейчас мешает быть вместе, быть счастливыми?» «Нет, Вася. Между нами уже давно все прошло. И не тогда, когда ты ушел к Марине, а гораздо раньше.
Потому не думаю, что мы нужны друг другу». «Но мы нужны Тане!» – возразил Василий. «Ребенку нужна мать, но и отец тоже нужен.
На данный момент у меня нет времени на нас с тобой. Мое время и силы только для Тани. А в будущем…» «Вась, разве у нас с тобою есть будущее? Оно когда-то у нас было, но не теперь».
«Понятно», – обреченно произнес Василий. «И все же, Даша, ты не можешь мне запретить посещать нашего ребенка. По закону не можешь».
«Но если по закону, то да, не могу. А по совести, Вась, зачем ребенку привыкать к тебе? У вас с Маринкой свой появится, ты забудешь о Тане. А для ребенка это травма.
Потому, Вась, ты лучше оставь в покое нас с Таней. Я думаю, так всем будет лучше». «Кому будешь торговлю перепоручать?» – спросила Кубачиха Маринку.
«Смотрю, животик уже виден». «Ну и правильно, Мариночка, вот это правильно. А то Васька продолжает бегать к названной дочке.
А тут свой ребенок появится. Тогда он и забудет и о Дашке, и о девчонке. Давно бы так.
Глядишь, тогда бы Василий не вписывался в отцы, не знам, а кому». Маринка гордо выпячивала живот, и улыбка не сходила с ее лица. А уж как счастлив был Вася, и говорить нечего.
Он прямо, чуть ли не на руках, готов Маринку носить. «Хорошо себя чувствую, Валентина, потому, думаю, буду работать до родов. А потом уж найму человека на свое место».
«Ты ж имей в виду мою невестку. А надо будет, Людку из города вызову». «Вот твою наглую невестку точно не возьму на работу.
А об Людмиле подумаю. Хорошая у тебя Людка. И в кого она у вас такая? Тихая, спокойная».
«От воспитания моего такая», – обиженно сказала Кубачиха. «Что ж у меня дочка не может быть хорошей и положительной?» «Ох, не знаю я», – смеялась Маринка. «Может, она не от твоего Павла рожденная? Ни с какой стороны не похожа на вашу породу Кубачевых».
«Похожа, не похожа. А вот посмотрим, каким ты своего дитя вырастешь. Я-то своих вырастила, дай бог каждому таких детей».
«Да вот как твой сынок Витька, не приведи господь такого сына». «А что? Что мой Витька? Не алкаш, работает, семейный человек». «Да ладно, не буду распространяться, какой он бабник.
Да ты и сама знаешь, Валентина. И как только его жена терпит». «Ох», – вздохнула Кубачиха, – «а где ж их идеальных-то найдешь? Вот и терпит.
В отца пошел, гены. Слыхала про такое? Как бы наследственность. Знаешь, Мариночка, сколько я с Павлом по молодости намучилась.
Терпела его кобеля проклятого. Вот и Нинка терпит Витьку. А я вот перетерпела, а теперь-то что? Живем с Павликом не хуже других.
Так что, за Людку подумаешь? Она у нас честная, в растрат у тебя не введет. Сейчас у нас гостит. Если что, можешь с нею пообщаться.
На предмет торговли. А то она послезавтра уезжает». «Не будем коней гнать», – ответила Маринка.
– «Всему свое время, Петровна». Людмила, облокотившись на изгородь, наблюдала за ребенком. Танюшка сидела в манеже и перебирала игрушки.
К ее горлу ком подступил. Она уже собралась уйти, чтобы не расплакаться, но ее окликнула Дарья. – Людка, гляжу, ты прямо невеста! Привет, что так долго не приезжала? В город девчонка девчонкой поехала, а теперь вон как расцвела.
Замуж не собираешься, случаем? Может, городского жениха себе нашла? – «Привет», – сглотнула слезы Людмила и ответила сухо. – Нет, ни в какой замуж я не собираюсь, мне и так хорошо. Вот вы были замужем, и что? Где ваш муж? – Муж объелся груш, – засмеялась Дарья.
– А я все равно счастливая. У меня вот доченька какая. Смотри, Людка, мы уже ходим потихоньку.
Дарья вытащила Танюшку из манежа, поставила ее на травку, присела на корточки и поманила девочку. – Иди, иди к маме, моя лапушка, моя ягодка! Девочка протянула к матери ручки и, улыбаясь, неуверенно потопала к Дарье. Пошатнулась, потеряла равновесие и чуть было не шлепнулась на попку.
Но быстрые руки Дарьи подхватили Танюшку и закружили ее. – Вот мы какие большие! Вот, смотри, тетя Люда! – «Вырастет, узнает, что ты не родная ей», – зло сказала Людмила. Ей хотелось побольнее укусить Дарью.
Как будто это она, Дашка, виновата, что ее дочь не с нею. – И неизвестно, может, захочет найти родную мать. Такое бывает.
Так что ты будь готова, соседка. – Как не родная? Ничего подобного! – не обращая на злые слова Людмила сказала Дарья. – Самое, что ни на есть родная, роднее не бывает.
Сомневаюсь, что кровная мать объявится. Бросить ребенка, как ненужного котенка, а потом вдруг объявиться? Это же какой наглой и бесчувственной надо быть! – А что ты, Даш, так-то людей судишь? Ты же не знаешь, какие обстоятельства были у той женщины, которая тебе своего ребенка подарила. Может, ее мужчина обманул? Может, он нежеланный был и ей некуда было с ним деться? А может, она по молодости по глупости с детем рассталась и некому ей было подсказать, что ей делать? – Да не сужу я ее, – ответила Дарья.
– А ты-то, что к этой матери-мотыльку адвокатом нанялась? Ты, Людка, мала, чтобы понимать такую так называемую мать. Не спорю, всякое в жизни может быть. Но чтобы дитя выбросить? Нет этому оправдания.
Нет и все. Это мое мнение. А ты поживешь с мое и тоже свое мнение изменишь.
А вот когда матерью станешь, вот тогда мы с тобой на эту тему и поговорим. – Не стану я матерью, не хочу и замуж не хочу, – резко ответила Людмила. – Ой-ой-ой, – засмеялась Дарья.
– Влюбишься, выйдешь замуж и станешь мамой. Знаешь, Людка, как это здорово быть мамой. Я догадывалась, но чтобы это настолько эйфорично, даже не подозревала.
Ну, нам кушать пора. Как-то уж, как показалось Людмиле, излишне оптимистично, сказала Дарья. – Расти нам надо, тетя Люда, чтобы вырасти в такую же, как ты, красивую невесту.
Дарья на руках с Танюшкой пошла к дому, а Людмила понимала, что последними сказанными словами Даша хотела ее приободрить. Неужели так явно видна ее злость на Дарью, на себя, на весь Белый Свет? – Родишь, – сказала Дарья. – Знали бы они все, что она уже родила.
Это ее дочь так лелеет, Дарья. Это ее дочь называет чужую женщину мамой. А она, Людмила, должна и будет молчать.
Если бы сейчас, когда она столько вытерпела и столько выстрадала, и вот именно сейчас она родила бы, она вот так легко рассталась со своим ребенком, даже сейчас она этого не знает. Не знает и от этого злится. Хорошо, что завтра она уедет и не будет видеть свою дочь рядом с Дарьей.
Не думала она, что это будет так больно. Еще и мать трещит, как сорока, обсуждает всех и вся. Знала бы ты, мама, что благодаря тебе все это произошло.
Глупая я девчонка была, боялась тебя, боялась ославить вас и ославиться самой. А теперь у тебя Дашка с языка не сходит, какая она такая рассекая. А что это рассекая растит твоего внука, тебе не вдомек.
Только сейчас Людмила осознала, кого она боялась ославить. Мать-сплетницу, отца-гуляку и брата такого же, как отец. Чем они лучше ее? Может быть, мать перестала бы всех донимать своими сплетнями, когда бы она, Людмила, принесла, как у них говорят в селе в Подоле.
Да и кто бы ее мог упрекнуть в их идеальном семействе. Однако же, что сделано, то сделано и назад ничего не вернешь. Светка, конечно, будет молчать, она тоже в этом участница.
А вот как ребенок оказался у Дарьи, вот это вопрос. Неужели Светка обманула ее и таким образом решила сделать свою бесплодную сестрицу матерью? Дом Юрия Людмила обходила десятой стороной. Она хотела и не хотела видеть его.
И за две недели видела его четыре раза. Три раза издали, а один раз столкнулись нос к носу у магазина. Она спускалась по ступенькам, а он поднимался ей навстречу.
– Привет, Люд! – улыбаясь, сказал Юрий. – Привет! – ответила она и даже не взглянула на него. Она хотела просто пройти мимо, убежать, скрыться.
Юрий, видимо, это понял. Схватил ее за руку и сказал. – А ты чего напуганная какая-то? Случилось чего? – Пусти! Некого и нечего мне пугаться! – не поднимая глаз, ответила Людмила.
Юрий отпустил руку Люды и удивленно пожал плечами. – Давно приехала? – Давно. Завтра уезжаю.
Он не знал, о чем с нею говорить, но нутром чувствовал, она злится на него. – А чего злиться? – Нет, он, конечно, виноват. Не сдержался ее натиску, а должен был, обязан был сдержаться.
– Ты прости меня, Людка, пьяный я был. Она холодно посмотрела на него. Сейчас на него смотрели глаза не той наивной, немного испуганной и влюбленной в него девчонки, которой он овладел у реки.
На него смотрела взрослая женщина. По ее взгляду он понял, никогда она ему не простит. Людмила усмехнулась, и его, взрослого мужика, смутил ее смешок.
Как-то неуютно, что ли, чувствовал он себя рядом с нею. Он уже жалел, что остановил ее. – Не боялся, что я несовершеннолетняя была? – вдруг зло спросила Людмила.
– Мог бы сесть за совращение малолетней. – Скажи спасибо, что я тебя и твоих детей пожалела, не засадила тебя. – Люда, ну ты же сама, ты сама.
– Спасибо тебе, но ты сама этого хотела. – А ты вроде не знал, сколько мне лет. – Да, я хотела, но я совсем девчонкой была, влюбленной дурой.
А ты взрослый мужик, второй раз тоже пьяный был? – Не был, виновата, – ответил Юрий. – Хотел тебя, красивая ты, Людка. Надо быть не мужиком, чтобы тебя не хотеть.
А потом я чувствовал, что ты меня любила. Тамара меня ведь не любит. А ты, ты все еще любишь меня? – Может, тебя еще и пожалеть? Тамара его не любит, – издевательски хохотала Людмила.
– Бедный, без любви троих детей наклепал. – Не надо меня жалеть, просто прости. – Просто? – удивилась Людмила.
– Как у тебя все просто? Так вот знай, никогда тебя не прощу. Вот с этим и живи. У нее чуть не сорвалось с языка, что она родила от него дочь, а Дарья растит ее.
Очень хотелось все это вывалить ему в его растерянное лицо. – О, как бы он заюлил! Как бы он заюлил! Но Людка понимала, сказав А, нужно будет сказать и Б. Нужно будет рассказать все. И тогда… Нет, конечно, она ему ничего не скажет.
Она рукой отодвинула его в сторону, как будто он стоял на ее пути, и пошла прочь. – Ты чего там с Юркой трепалась? – спросила Валентина дочь. – Ты что, не знаешь, что из себя представляет его Тамарка? Она тебе макияж-то твой подправит? Были уже такие инциденты.
Взъелась на Римку, мол, ее Юрка с нею гуляет. Стекла в окнах ей побило, и волосы у Римки пострадали. Потом же Юрке пришлось платить за стекла.
– Сама решу, с кем мне говорить, а с кем нет, – огрызалась Людмила. – Гляжу, город тебя распоясал, Людка. Чуть что, сразу все в штыки воспринимаешь, вспыхиваешь, как спичка.
Слова матери Людмила пропустила мимо ушей, а только спросила. – А что, Юрка гулял с Риммой? – Да нет, знали бы, у нас разве что утаишь. Вот так, ты постоял с ней и поговорил, а Томка увидела.
Шальная и дурная баба Тамарка, лучше ее не злить. – Со мною сегодня он тоже всего лишь постоял и поговорил. А что предшествовало сегодняшнему разговору, знают только он и я, но еще и Светка.
– Потому Тамарка, может, и небезосновательно к удлой Римке потрепала, – подумала Людмила. – Боже, как же она его любила! Когда видела его, ее прямо трясло от волнения. Трясло, и все тело горело.
Казалось, температура поднималась, а он вообще не замечал ее чувств. Такой равнодушный. Разве он не видит, как она красива? Другие парни и мужики замечают и подают ей знаки внимания.
Но они ей не нужны. Никто, кроме Юры, ей не нужен. Вот как вернулся он со своей Тамаркой в родительский дом, так Людка потеряла свой покой.
Тогда ей было 13 лет. Пацанка пацанкой. Кто ж на такую посмотрит? А он и не смотрел.
Тогда на нее никто не смотрел. Людка надеялась, что, когда она станет взрослой и красивой, он бросит свою вечно всем недовольную жену, и она, Людка, станет его женой. Как же она его будет любить? Никто и никогда его так не полюбит.
На тот момент у Юрия с Тамарой был только один сын, Сережка. Но Тамарка вдруг начала штамповать детей. Родился Лешка, а потом и Катюшка.
Людмила поняла, Юрий не бросит ради нее свой выводок детей. И чем он недоступнее, тем желание становился для Людмилы. Вот тогда она решила, первым ее мужчиной будет любимый мужчина, а значит Юра.
И черт с ними, с его детьми, с его женой. Но она должна понять, что такое близость с любимым человеком. Надо было уличить момент, чтобы не напугать его своей любовью и чтобы он, как маленькую, не отправил ее к мамке.
Она закончила девятый класс, собиралась через месяц ехать в город учиться. А тут как раз на их улице свадьба. Женился Колька, друг Людкиного брата и друг Юрия.
Все они были приглашены на свадьбу. И тут уж Людка решила для храбрости выпить малость и рассказать о своей любви Юри. Но вот Тамарка, как ее нейтрализовать? Этот вопрос был самым главным, но оказался не таким сложным, как казалось Людмиле.
Тамарка напилась до чертиков. Юрий отволок ее домой и вернулся на праздник. Тут уж Людмила и подсуетилась.
Она все время танцевала с Юрой, сама приглашала его. Набралась смелости или наглости, решайте сами, как это назвать, и назначила ему встречу у речки, где кроны Ив шатром скроют то, о чем никто не узнает. И он пришел.
И эта ночь для них была волшебной. И случилось то, о чем мечтала Людка. И было все так, как она это себе представляла….