Такая жара, ещё и восточный суховей сжёт землю и треплет кроны деревьев.
Даже в вечернее время открытые окна не спасают от жары. Только к утру дом немного остывает, и долгожданная прохлада радует всего несколько часов. Как в такую жару уснёшь? Время позднее, 11 часов ночи.
В другие благоприятные дни Дарья уже видела бы первый сон. В сёлах рано ложатся спать, наработаются за день, и усталость валит с ног. Но третий день не до сна.
Если завтра ветер не утихнет, то ещё три дня будет трепать растения, за которыми Даша так любовно ухаживает. Зеленцы пошли, и помидоры на подходе, и этот ветер совсем не кстати. Телевизор вещал сериал, который Даша уже видела.
Летом всегда идут повторы. Она колола абрикосы и раскладывала их на стёкла для сушки. Телевизор работал громко, перебивая шум деревьев, доносившийся из открытых окон.
Но даже в этом скоплении звуков Дарья услышала другой, похожий на писк или свист, звук. Шумы переплетались, но этот звук выбивался из привычного. Вот теперь Дарья чётко его слышит, и не потому, что он стал громче, а потому, что она выключила звук телевизора и прислушалась.
Писк был слышен отчётливо прямо у двери, у входа в дом. «Котёнка, что ли, подбросили?» – подумала Дарья. На мяуканье это не было похоже.
«Надо выйти во двор и посмотреть, есть ли котёнок. Ладно, накормлю, пусть живёт. Правда, это уже будет четвёртая кошка.
Ну, ничего, сарай большой, всем места хватит, не выбрасывать же его». Дарья распахнула двери. Ветер ударил ей в лицо, и она зажмурилась от его резкого порыва.
Котёнка у двери не было, а за крыльцом она услышала кряхтение. Даша быстро спустилась по ступенькам. «О боже, под кустом сирени лежал свёрток! И это был не просто свёрток, это был неумело запеленованный ребёнок, который развернулся и, перебирая в воздухе ручками и ножками, сопел и кряхтел».
Дарья остолбенела от неожиданности. Минуты две она просто стояла, смотрела и пыталась анализировать. По пуповине ребёнка было понятно, что ребёнок или только что родился, или родился всего несколько часов назад.
И что делать? Оставить его лежать под кустом и бежать к участковому? Или занести его в дом и тогда уже бежать к участковому? Или бежать к нему вместе с ребёнком? Сразу столько вопросов, которые не помещались в голове Дарьи, и как сделать лучше она совершенно не знала. Потом решение пришло само собой. Она схватила малыша и занесла его в дом.
Это была девочка. Она опять запищала и стала ловить ртом воздух. Дарья, взрослая женщина, и хотя своих детей у неё не было, она понимала, девочка хочет есть, а может, она хочет и пить.
И что делать? Если её не накормить, она будет кричать и, чего доброго, накричит себе грыжу. Дарья закипятила молоко, и так как оно было цельное, она разбавила его кипяченой водой и из пипетки покормила ребёнка. Грязные пелёнки она постирала, девочку обтёрла, завернула в разорванную простынь и положила её в большую корзину, в которую постелила в несколько сложенную махровую простынь.
Малышка заснула, а Дарья от такого стресса, неожиданно для самой себя, заплакала. Она смотрела на сморщенное красное личико ребёнка и думала, это моя девочка, мой ребёнок, никому её не отдам. Если Бог не дал мне детей, то Он таким способом решил восполнить пустоту в моей жизни.
Пусть хоть бьют, хоть режут меня, а это мой ребёнок, моя Танюшка, моя маленькая, моя крошечка. Сквозь слёзы улыбалась Дарья и гладила лысую головку младенца. Никому тебя не отдам, буду твоей мамкой, а ты моей доченькой.
А вдруг та, которая подкинула ей ребёнка, передумает и явится за ним, подумала Дарья и испугалась своих мыслей. Господи, помоги мне, упала перед иконами на колени Даша. Помоги мне стать матерью Танюшки, не отнимай её у меня.
Смилуйся надо мной, никому я в этой жизни не нужна, так вот сейчас я нужна Танюшке, и она мне очень нужна. Прошу тебя, Господи, разреши мне растить ребёнка и стать для неё настоящей матерью. Господи, помоги мне.
А что, как отнимут у неё малышку, всякие там опеки? Отнимут и отправят в районный дом малютки, а скрыть не получится. И что делать? Дарья всю ночь просидела перед корзиной с ребёнком. Девочка ещё два раза просыпалась, Даша кормила её и пеленала, а утром взяла Танюшку на руки и пошла к участковому.
Ну дела, сказал участковый, и кто бы это мог быть, кто ребёнка подбросил? У нас такого отродясь не было. Ты как думаешь, Дарья, есть у тебя какие мысли? Нет, нету у меня таких мыслей, село большое. Вам, Игнат Иванович, видней, кто из незамужних был беременный, а потом не стала ею, и ребёнка у неё не оказалось, ответила Дарья.
У меня сейчас другая забота, хочу себе оставить девочку, матерью ей быть хочу. Раз уж кто-то посчитал правильным подкинуть мне ребёнка, значит, доверяет мне быть малышке матерью. Чего ты несёшь, Дарья? Доверяет.
Выбросила дитё, да и всё. Чё она там считала? Думала бы, ребёнка не подбросила бы, как того котёнка или собачонку. Игнат Иванович, поспособствуйте мне ребёночка удочерить.
Не я это решаю, Дарья, не в моей это компетенции. В район должен доложить об этом инциденте. А Покудова пусть ребёнок будет у тебя.
Медпункт на карантине, да и Марья Савельевна больна. Ребёнка пока некуда девать. Господи, взмолился участковый, куда мне от вас деваться? И где эта моя пенсия? Дарья, чего в корзине несёшь? Продаёшь чего? Спросила Кубачиха, соседка Дарьи, и заглянула в корзину.
Батюшки, – всплеснула своими маленькими пухлыми ручками Кубачиха. Ребёночек, откуда же это? Моё это, дитё, – ответила Дарья. Понятно, Валентина, моё и никому не отдам его.
Нет, ничего не понятно. Где взяла ребёнка? – насторожилась Кубачиха. – Ночью подкинули.
Вот так, Валентина. У крыльца в сирене нашла. Кубачиха задумалась, перебирая в голове, кто бы это из сельских мог подбросить Дарьи кулёк с ребёнком, и, видимо, ничего не придумав, сказала.
– А ты не видела, кто? – Не видела, – резко оборвала Валентину Дарья. – И что, твой трезор не лаял, когда дитё к крыльцу принесли? В этой суматохе Дарья даже не подумала о том, что её пёс пропустил ту или того, кто принёс ребёнка. – Нет, не лаял.
– Тогда что это значит? – спросила Валентина и сама себе ответила на свой вопрос. – А это значит, ребёнка принёс тот, кого ты или твоя собака хорошо знаете. – Почитай, почти полсела знают меня, и я их знаю.
И что это мне даёт? – подумала Даша. – Ничего мне это не даёт, а только Танюшка моя, и всё тут. Дарья строго посмотрела на Кубачиху, ничего не ответила ей, а перед самым носом любопытной соседки закрыла калитку и понесла дорогую ей ношу домой.
– Всё одно тебе его не отдадут! – крикнула вслед Дарья Кубачиха. – Усыновления дают только полным семьям, а твой Васька ушёл от тебя! – вставила шпильку в сердце Дарья Валентина. Так и есть, ушёл от Дарьи её муж Василий.
Ушёл к Маринке, хозяйке магазина и продавцу в одном лице. Четыре месяца живёт с этой стервой. Васька у неё третий, и, думается, Дарьи не последний.
Прыткая Маринка давно заглядывалась на её мужа. А что? Ветеринар не последнее лицо не то что в их селе, даже в их районе. Столько частных хозяйств развелось, а бывший её муж Василий – человек ответственный, не пьющий.
Потому все хозяйства в округе заключили с ним договора. Да к тому же Василий держит ветаптеку, и к нему с района приезжают за препаратами для животных. Короче говоря, Маринка и Василий – деловые люди.
Наверное, потому и нашли друг друга. Прожили Дарья с мужем 14 лет, а детей не нажили. Бесплодие у Даши определили.
Васька сына хотел. Ждал-ждал от Дарьи наследника, как он выражался, и не дождался. Свой уход от Даши объяснил тем, что детей желает, а она, Дашка, пустоцвет.
Так и сказал. Пустоцвет. Сказать, что Дарья слишком горевала по Василию, будет неправдой.
За пустоцвет, конечно, было обидно. Мог бы не говорить этого слова. А что ушел? Пусть идет.
Они уже лет шесть почти что чужие друг другу. Жили, как соседи. Никто и ничего их не связывало.
Но тут, когда Кубачиха сказала, что не отдадут ей дитя из-за того, что Вася от нее ушел, Дарья и задумалась. Валентина не так уж и не права. Чтобы ей дали ребенка, все будет учитываться.
И ее семейное положение, и условия, в которых будет жить ребенок, и работа приемных родителей. Дом, по сельским показателям, у Дарьи был отличный. А вот работы и мужа у нее не было.
Не так легко в селе работой обзавестись. Жила Даша своим огородом, садом, живностью. Что-то продаст или на что-то обменяет.
Сестра Светка в городе живет. Иногда присылает ей немного денег. А много ли ей одной надо? А тут ребенок.
И не может она расстаться с этим детем. Не может и не хочет. Вот и имя дала Таня, Танюша, как маму звали.
Как теперь ей с ее малышкой расстаться? Придется к Василию идти на поклон с Челобитной, просить его подтвердить их супружество. По закону они пока муж и жена, развода не было. Василий о нем пока не заикался.
Не знает Даша, согласится он на это или сразу отпор ей даст. Васька больно гонористый. Если он что надумает, ему хоть кол на голове чеши.
Упрется, считай, пропало дело. Но, как говорится, спрос не ударит в нос. Сейчас же пойду к Василию, решила Даша.
Возьму Танюшку и пойду. Может, увидит дитё, сжалится надо мной, пойдет на мои уговоры. Привет, Дашутка! По всему видно, у Василия прекрасное настроение.
Если он величает ее Дашуткой, хороший признак его настроения. Если Дарья, пиши, пропала. Лучше к нему вообще не подходить.
Это кто это у тебя там? Увидев кулек с ребенком, спросил Василий. В гости кто приехал? А ли Светка в Подоле принесла? Даша терпеть не могла прибаутки Василия, но ради ребенка она готова терпеть его плоские шуточки. Нет, ни гости и ни Светка в Подоле принесла.
Сегодня ночью под моё крыльцо подкинули. Да иди ты, ахнул Василий. А кто? Не знаю и знать не хочу.
А хочу я, Вася, удочерить девочку. Хорошо подумала, вскинул брови Василий. Даже не думала.
Знаю, мой это ребенок, мой. Как твой, не понял Василий. Я чего-то не знаю.
Опять эти дурацкие шутки. А Дашутке они по нервам бьют. И тут не до шуток, дело серьезное.
Все ты знаешь, Вась, подкинули дитё. И не смогу я, Вася, с ним расстаться, потому пришла просить тебя. А я тут причем? Я что, даю добро на усыновление? Просить пришла, чтобы ты, когда надо, подтвердил наше с тобой супружество.
Так надо, Вася. Пожалуйста, пожалей меня и малышку, сделай доброе дело. Ты, баба-дура, ты понимаешь, на что ты меня толкаешь? Возмутился Василий.
Мне ж потом ребенку алименты нужно будет платить. А мне это на кой, а? На кой, я тебя спрашиваю? Кричал на нее муж. Богом, клянусь, Васенька, никогда не будешь платить алименты.
Только прошу, пойди мне навстречу. Да чего ж вы, бабы, народ глупый. Ну на что тебе ребенок? Работы у тебя нет.
На что ты с ней жить будешь? Вася, молю тебя, пожалей меня и девочку, плакала Даша. Никогда ни о чем тебя не просила. Ну хочешь, хочешь на колени встану.
Дарья уже хотела упасть на колени перед мужем. Василий вовремя ее подхватил. Вот той сцены, жены на руках с ребенком и на коленях, он бы себе не просил.
Прекращай этот цирк, горкнул Василий. Хорошо, хорошо, если получится. А если кто вмешается и скажет, что не живу с тобой? Спасибо, спасибо, Васенька.
Буду надеяться, что все обойдется и Танюшка станет моей дочкой. А кому это Дарья столько вещей для новорожденного набрала? Неужто Светка родила? Замуж, что ли, выскочила сеструха ейная? – спросила Маринка у соседки Дарьи, Кубачихи. У самой Дашки она не решилась спросить, а любопытство разбирает.
В селе такая скукотища, ничего интересного. А тут Дашка такая загадочная, такая счастливая, как будто она сама дитя родила и обновы ему справляет. Детенок в корзине стоял на прилавке и спал, а дотошная Дашка пеленки-распашонки перебирала.
Весь товар переворошила, принюхивалась к игрушкам, не пахнут ли химией, приглядывалась к этикеткам одежды для малыша, мол, из натуральных ли тканей одежка сшита. У Маринки еле терпения хватило. Она поглядывала на малыша и пыталась увидеть сходство с сестрой Дарьи.
Вроде похоже дитё на ихнюю породу, а вроде и не похож вовсе. Светка с Дарьей светленькие, а ребёнок чернявенький такой. – Да ты чё, не в курсе, что ли? – возмутилась Кубачиха.
– Ты на таком бойком месте стоишь, наперёд нас всех должна все новости знать. Пол села знают, а ты в этом деле заинтересованная сторона и ничего не знаешь. – Причём тут я? – удивилась Маринка.
– Детёнок не мой, и Вася от Дашки ушёл по причине её бесплодности. Не пойму, Валентина, в чём тут мой интерес? – Детёнка этой ночью подбросили Дарье, – торжественно произнесла Кубачиха. – Да ты что! – ахнула Маринка и присела на табурет.
– И чё теперь? И кто ж его подбросил? – Никто не видел, кто и как его подкинул. Девочка эта, и Дашка собирается её удочерить. А с Василием-то по документам они в браке? Чуешь, чем пахнет? Василий вернётся к Дашке и будут девчонку растить, а ты, Маринка, будешь одна свой век куковать.
– Не бывать этому! – отчеканила сожительница Василия и громко стукнула кулаком по прилавку. – Отчего ж не бывать? – ехидно улыбалась Кубачиха. – Или ты ждёшь дитё от Васьки? Валентина посмотрела на плоский живот Маринки и ехидно улыбнулась.
– Ну давай уже хлеб да докторской колбаски с полкило, а то пока я тут о твоей жизни пекусь, меня мой дед заждался. Маринка торопливо отпустила товар Кубачихе, повесила табличку переучёт и побежала домой. Пока Василий не уехал по работе, надо переговорить с ним и упредить о Дашкиных подвигах материнства.
– Дарья, давай скорее дуй сюда! – позвонил Даши Игнат Иванович. – По твоему делу, хлопачу! А может, ты уже передумала дитя себе оставлять? – Нет, ни за что не передумала. Голос Дарьи срывался от волнения.
– Что? Заберут у меня Танюшку? Приехали за ней? – Чего по телефону-то трепаться? Сказал, иди в участок и документы свои прихвати. – Бегу-бегу, только вот Танюшку покормлю, перепеленаю и пулей к вам, Игнат Иванович. – Ну что, Дарья, есть у тебя такая возможность ребенка у себя оставить? – Ой, Игнат Иванович! – кинулась обнимать участкового Дарья.
– Да подожди ты обжиматься, слушай внимательно! Оказывается, самое главное вот в той самой инстанции по детям – моя одноклассница! Продолжал свою речь Игнат Иванович. – Она меня сразу признала. И вот как ты, давай меня обнимать и радоваться! Я даже опешил сначала.
Но суть не в этом. Объяснил я ей всю сложившуюся ситуацию и уговорил ее оставить тебе дитя. – Как? Вот так просто? – удивилась Даша.
– Ни черта не просто. Погоди радоваться. Пиши заявление о удочерении своей Танюшки и собирай справки.
– Так. Как Васька? Он же с Маринкой живет. Как решать этот вопрос? – Он согласен.
Мы же пока не в разводе. Я уже бегала к нему. Договорилась.
Уже неплохо. Лишь бы злые языки не донесли куда не надо. Уже у полсела эта новость с языка не слазает.
Лезут со своими вопросами, а я им, мол, тайна следствия и все тут. И ты, Дарья, меньше своим языком трепи. – Как скажете, Игнат Иванович.
В понедельник приедут к тебе. Смотри, чтобы все у тебя было для ребенка. Посмотрят, что да как.
А к врачу? Завтра тебе самой девочку надо будет везти в район. Это все благодаря Марии Дмитриевне. А так бы уже сейчас приехали и забрали бы дитя.
До выяснения. А выяснять-то и не с кем. И кто это мог дитя подбросить? – Неизвестно кого, спросил Игнат Иванович.
– А что, в понедельник у меня заберут Танюшку? – Заволновалась Дарья и на глаза навернулись слезы. – Все уладил, не боись. С тобой твоя Танюшка будет.
Лишь бы документы правильные предъявить. Ребенку дома лучше, а не в доме малютки. И Мария Дмитриевна это прекрасно понимает.
Да к тому же, переполнен этот скорбный дом и работать там некому. – Если Танюшку заберут, я в район уеду. Буду в доме малютки няней работать, чтобы рядом с нею быть.
– Я тебе уеду. Ишь ты! Уезжают на время, а остаются навсегда. Вот твоя Светка уехала подзаработать, так и осталась в городе насовсем.
– Потому, Дарья, даже не думай. Не заберут ребенка. Успокойся.
– А ты, смотрю, и имя уже дала девочке? – Да, дала. А то как же мне к ней обращаться? – Ну, бабы, кому там еще обращаться? Что она там понимает? – Все понимает, моя крошка. Тепло, заботу, ласковые слова.
Говорят, дети слышат мать, будучи в утробе. Меня моя Танюшка не слышала. А что там говорила ей ее кровная мать, неизвестно.
Может, плохое говорила. Потому моей Танюшке нужно много ласки и много хороших слов. – Может, ты и права, – вздохнул Игнат Иванович…