А командир — это я», — заявила Нина. Девушки рассмеялись. Нина тут же отправила мужа по адресу, где жили Женя и Вадим, напомнив, что это очень и очень срочно.
А уже через час Пётр сообщил своей супруге, что дверь никто не открыл. «Так ты не сдавайся. Завтра ещё съездишь», — настойчиво приказывала супругу Нина.
«А если и завтра не застанешь дома? Ну, ты меня понял. Мне нужен результат». Глядя на Нину, командным тоном отдававшую приказы мужу, Женя только качала головой.
«Как-то ты с ним сурова». «А с ним по-другому нельзя. Мать мне ещё говорила, муж семье, голова ж на шее».
Сердце Жени защемило от боли. Когда-то бабушка сказала ей точно такие же слова. Но Женя, видимо, так до конца и не поняла их смысла.
С того дня Пётр как по часам заезжал к Жене домой в поисках Вадима и только потом ехал в больницу. Но однажды он сообщил, что дверь ему всё-таки открыли. Там была семейная пара.
Сказали, что хозяин продал им квартиру, а сам выехал. Сказал супруг Нине. Женя вообще ничего не понимала.
Как Вадим мог продать квартиру? Почему ей ничего не сказал? Где он вообще и почему не приходит, не даёт о себе знать? Время родов приближалось, но Женю не выписывали из больницы. Врач Генриетта Робертовна сказала ей, что так будет спокойнее. Женя уже смирилась со всем, что происходит.
Но Нина не унималась. «А это твоя бывшая подруга? Как её там? Аня, чтоб ей пусто было. Позвони ей, может, она что-то знает».
Немного поколебавшись, Женя всё-таки набрала номер Анны. Но он тоже не отвечал. «Сдаётся мне, муженёк твой благоверный и подруга бывшая, змеюка подколодная, где-то вместе прячутся», — вздохнув, произнесла Нина вслух.
Да ну не может быть. Вадим, может, и погуливал, но чтобы променять меня на Аньку, не может этого быть. Впрочем, отсюда я этого всё равно не узнаю.
«Эх ты! В наше время всё можно узнать, находясь в любом месте!» — махнула на неё рукой соседка по палате. «Как это?» — не поняла Женя. Нина взяла с тумбочки свой смартфон, что-то в нём нажала.
«Говори имя и фамилию», — приказала она Женьке. Та назвала. «Двадцать один год?» «Да, вроде бы».
«Что и требовалось доказать!» — торжествующе произнесла Нина. «На, держи, вот, любуйся!» Она протянула Жене телефон с открытой страницей Ани в соцсетях. С экрана смотрела на Женю — улыбающаяся, счастливая, роскошная Аня на каком-то заграничном курорте.
Девушка листала фотографии и не могла прийти в себя. Аня всегда мечтала поймать свою удачу за хвост. «Видать, получилось», — подумала Женя и в очередной раз провела пальцем по экрану.
Рядом с Аней стоял её Вадим. Это были совсем свежие снимки. Они целовались в лучах заката, а на другой фотографии лежали рядом в шезлонгах и загорали.
Перед глазами Жени всё поплыло. Она снова, как и тогда, когда узнала о смерти бабушки, почувствовала сильный удар в висках. Женя начала терять сознание.
Она видела какие-то картинки, море, пляж, Вадим, Аня. Они смеялись, хохотали, а Женя стояла перед ними с двумя малышами на руках. «Это твои дети, Вадим».
Она протянула малышей отцу, но Вадим и Аня лишь снова расхохотались и, взявшись за руки, пошли прочь. Они всё удалялись и удалялись, пока не превратились в две маленькие точки у кромки горизонта. А потом наступила кромешная тьма.
Как будто солнце перестало освещать землю. Женя услышала женские голоса. «Как она?» «Нормально.
Две недели не доносила, но в случае с двойняшками, да ещё и при её состоянии, ничего удивительного». Женя с трудом открыла глаза. У её кровати стояла Генриетта Робертовна, акушерка.
«Очнулась, вот хорошо!» сказала Генриетта Робертовна. «Что с детьми?» слабым голосом спросила лечащего врача Женя. «С ними всё хорошо, они здоровы.
А вот ты опять заставила весь персонал больницы побегать. Давай-ка осмотрю твой шов, пришлось прокесерить». «А… Ну, всё заживёт, не переживай.
Недельки через две, если всё будет хорошо, выпишем и тебя, и твоих детей. Как назовёшь, что придумала уже?» улыбнулась Генриетта Робертовна. «Нет пока».
Из роддома Женя выписывалась погожем мартовским днём. Стоя на крыльце больницы с двумя завёрнутыми в больничное одеяло малышами на руках, она уже знала, куда поедет. Через час Женя стояла у ворот большого красивого дома и звонила в домофон.
«Кто там? Вы к кому?» послышался голос из прибора. «Алла Петровна, это Женя. Я принесла вам ваших внуков», твёрдо сказала девушка.
Дверь, издав щелчок, открылась. Женя вошла на территорию и огляделась. К дому вела аккуратная дорожка, на которой уже не было снега.
Постояв несколько секунд, она решительно направилась ко входу. Дверь отворила мать Вадима. «Что тебе здесь надо? Мой сын тебя бросил.
Так ты решила подбросить своих выродков мне?» Злые глаза женщины сверлили Женю. «Зачем вы так, Алла Петровна? Это же ваши внук и внучка», сказала Женя. «Аллочка, кто там?» послышался мужской голос.
За спиной Аллы Петровны показался высокий статный мужчина. Он внимательно разглядывал Женю, как будто бы они не виделись много лет. И вот состоялась долгожданная встреча.
«Вы кто?» удивительно спросил Борис Вениаминович. «Это жена Вадима. Вот полюбуйся, принесла нам своих детей».
«Говорит, нате, водитесь», язвительно скривившись, сообщила мужу Алла Петровна. «Жена Вадима, говоришь? А ну-ка, девушка, заходите, не на пороге же разбираться». Женя прошла в дом, удивляясь богатой обстановке, в которой жили его обитатели.
Проведя девушку в гостиную, Борис Вениаминович приказал Жене. «Чего стоишь? Детей возьми». А сам помог Жене раздеться.
Алла Петровна развернула одеяльца. Свёкор Жене подошёл поближе, вглядываясь в лица младенцев. «То, что ты изменила Вадиму, своему мужу, который взял ответственность за тебя, это ваши дела.
Но дети ни в чём не виноваты», сказал Борис Вениаминович. «Что я сделала? Изменила Вадиму?» Земля поплыла под ногами Жене. «Я никогда ему не изменяла.
Это ложь!» «Не слушай её, Боря. Это наглая деревенская лгунья, которой очень захотелось пожить в городе за чужой счёт. За твой счёт, если что», возмущённо произнесла Алла Петровна.
«Неправильно сделал Вадим, что развёлся с ней». «Подожди, Алла. А ну-ка, присядь», обратился он к Жене.
«А ты приготовь нам двоим чай. Девушке надо согреться». Алла Петровна недовольно поджала губы, но перечить мужу не посмела.
Женя села на диван, а Борис Вениаминович присел в кресло напротив. «Расскажи мне всё», попросил её мужчина. «Мне позвонили, сказали, что бабушка умерла.
Тогда мне стало плохо. А до этого я застала Вадима в машине на заднем сиденье с одной девушкой. Мы поссорились, я даже ушла от него, но слишком его любила и простила.
Вернулась обратно. А потом узнала, что он уехал с той девушкой на курорт, и они прекрасно отдыхают там вдвоём. Он даже ни разу не позвонил мне в больницу».
«Это правда?» «Да», опустив глаза, сказала Женя. От волнительного разговора со свёкром ей стало душно. Девушка расстегнула две верхние пуговицы на кофте.
На её шее показался кулон с фотографией покойной матери, которую Женя почти совсем не помнила. Борис Вениаминович впился в него глазами. «Что это у тебя такое? Дай посмотреть».
Сказал он. Женя сняла кулон. «Это фотография моей мамы.
Я его почти никогда не снимаю». Она протянула вещицу свёкру. Он вглядывался в лицо на фотографии, переводил взгляд на Женю и снова рассматривал знакомые, дорогие до боли в сердце черты молодой женщины, заключённые в простенький металл.
Память вернула Бориса в прошлое. Туда, где он когда-то был очень счастлив, но совершил страшную ошибку, изменив судьбу сразу нескольких человек. И одна из них сейчас сидела перед ним…