Она расчесывала волосы младшей сестренки перед сном. Раньше мама всегда так делала. Ровно полсотни раз провести по волосам, и тогда они вырастут длинные, как у Рапунцеля, такие же красивые.
Так говорила мама. И Леночка в это верила. Когда-то верила.
А с тех пор, как мама ушла из их жизни, малышка, кажется, слишком быстро повзрослела и теперь смотрела на мир безо всякой веры в волшебство. Но книжки для малышей с яркими картинками смотрела по привычке. Разговор этот состоялся за пару дней до того утра, когда Лена вбежала в дом в своем нищенском одеянии.
И в тот вечер, предшествовавший череде невероятных событий, которым было суждено перевернуть жизни детей, младшая из них вдруг сказала нечто странное. «А мне мама снилась», — задумчиво произнесла Лена, и Катя и Сережа замолчали, потому что раньше такого с их малышкой не случалось. «И как она тебе приснилась?» — осторожно спросила Катя, надеясь, что это не был какой-то кошмар.
Леночка заговорила тихо, от волнения чаще обычного глотая в словах буковки. Мама приснилась ей, как добрая королева, спящая зачарованным сном в хрустальном гробу. Ее охран §няли злые стражи с глазами горящими, но Леночке, которая в этом сне была как волшебная фея, у нее были крылья бабочки, удалось пролететь мимо них.
И она принялась маму будить, умолять ее проснуться, вернуться к ним, спасти и забрать к себе, чтобы они опять хорошо вместе стали жить. «А потом я проснулась», — грустно завершила рассказ Лена. На какое-то время в комнате повисло молчание.
Екатерина отложила гребень, даже не закончив расчесывать сестренку. Обняла ее, крепко притиснув к себе. «Это просто сон маленький», — сказала она, и больно, чуть ли не до железного привкуса, прикусила язык, чтобы не заплакать.
Подняла взгляд на брата и поняла. Он тоже недалек от того, что Прозревец. «Давайте спать, поздно уже», — сказал Сережа.
Все пожелали друг другу спокойной ночи, но в эту ночь все трое спали тяжело и без сновидений, просто провалились в черноту. А когда вынырнули из нее, их ждал новый день, полный испытаний. Как вообще тетя Наташа пришла в голову отправлять Лену, одну одиношеньку, в город просить милостыню? Катя и Сережа не смогли этого понять.
Они опять были просто в шоке, когда в один прекрасный день, где-то месяц назад, Лена пожаловалась им, что Наталья вывезла ее на другую сторону города. Там выставила из машины на перекрестке и велела стоять с картонной табличкой на шее, на которой было написано «Помогите, подайте моему дедушке на лекарства». Сережа и Катя, услышав эту дикую историю, переглянулись вопросительно-недоуменно, мол, а не придумывает ли мелкая? Потому что хотя наш опекунший и сложный, порой жестокий человек, но это же вообще за гранью.
Только вот рассказывала Леночка все очень детально и убедительно. И тогда старшая сестра с братом пошли поговорить с Натальей. «Да, все так и было», — ответила та с наглой ухмылкой, а затем раскрыла свой мотив.
Оказалось, Леночка достала ее тем, что капризничала, и она решила проучить малютку, выбить из нее, как сказала со смешкой, всякую гордость и задирание носа. И вот такой метод оригинальный для этого придумала. «Ой, кстати, неплохо подавали», — рассмеялась Наталья в лицо Сергею, у которого аж кулаки сжались, когда он выслушал все это.
«А может, вас всех троих по прошеке определить, чтоб не объедали меня? Да не кривитесь вы так. Подумаешь, — проучила гордячку разок, — что треснула от этого фарфоровая ваша куколка. Ничего, ничего ей не будет.
И чего это вы тут встали, а? Думаете, у меня весь день для того, чтобы с вами болтать? А ну, пошли вон». И вот, оказывается, Наталья снова это сделала. Просто недавно у Леночки болел животик, и врач прописал ей лекарства.
Но она оказалась ужасно невкусным, горьким, и малышка отказывалась его пить. Она капризничала, потом всё-таки выпила. Но, видимо, успела пораздражать опиконшу.
И кроме того, на днях Наталья отводила Лену в магазин, чтобы купить ей новую обувь. И когда они вернулись, то оказалось, что туфельки малы, жмут. Но Наталья строго сказала, пусть носят, ничего, ноги не отвалятся.
Кате было невыносимо смотреть на мучения сестры. И она сделала это. Пошла в ломбард у дома и неофициально заложила свои золотые серёжки.
Их мама подарила на четырнадцатый день рождения. Но это ничего, решила Катя. Мама бы поняла и одобрила такой поступок.
Так у Лены появилась новая обувь. А те туфельки, что были малы, Катя сама отнесла в магазин. Выбила там со скандалом возврат денег.
И их отдали быстро, потому что там вообще хорошо знали их семью. И эти самые деньги Катя, вернувшись домой, швырнула на стол перед Натальей. Видимо, та за всё это и решила ещё раз проучить своих подопечных вот таким образом.
Избрав самой виноватой Леночку как самое юное и безответное существо. Когда Леночка в слезах и в своей нелепой одежде, вытащенной непонятно с какой помойки, вернулась домой, было около часу дня. Екатерина ругала себя.
Проспала, как эта гадина, которая по злой шутке судьбы им опикунший приходится, уводила Лену из дома. Но, с другой стороны, как было себе винить за то, что проспала, если сама вернулась домой в 12 ночи, едва не падая с ног. Дело было в том, что Катя уже который месяц подрабатывала на рынке.
Помогала в цветочном магазине. И вот вчера весь день и вечер работала с эквадорскими розами. Нужно было у каждой стебель подрезать, увядшие листья и лепестки.
И хотя работала в плотных перчатках, пальцы ныли от боли и шипов. А после роз нужно было крутить бесконечные бантики из ленточек и скреплять их степлером. А потом мыть изнутри холодильники для цветов и ещё оформлять, переставляя заново всё на стеллаже, где громоздились тщательно закрепленные горшки и кашпо цветочные.
В общем, да, Катя проспала. И теперь она чувствовала себя жуть какой виноватой. А когда проснулась, кстати, то предположила, что Лена просто уже позавтракала и играет во дворе.
Но тут со своей ночной смены вернулся Серёжа и сообщил дурную новость. В порту встретил знакомого одного, и тот с круглыми глазами рассказал, как видел в старой части города, возле церкви, нищенку маленькую, очень-очень похожую на Леночку. Знакомый это просто так рассказал, мол, вот как в мире бывает, что детям от жизни достаётся.
Но Серёжа по описанию маленькой нищенки сразу догадался, о ком идёт речь, и помчался домой. Он хотел успеть. Спокойно поговорить с сестрой, чтобы Катя каких-нибудь глупостей не наделала.
Например, не вцепилась бы Наталья в волосы. Нет, безусловно, это принесло бы ей и ему моральное удовлетворение, но явно бы после вышло боком. Сергей вздохнул.
Он понял, что, видимо, придётся говорить не только с Натальей, которая ведёт себя как умалишённая уже, но и с кем-то ещё из взрослых, потому что так больше не может продолжаться. Потому что какое право она имеет так издеваться над Леночкой? И кто знает, что могло бы успеть случиться с малышкой, пока она там на площади стояла, пусть и находилась тёть Наташа в это время где-то поблизости, злорадно наблюдая. Но, судя по тому, что сейчас Лена явилась домой одна, в этот раз Натальи и поблизости не было.
А знаешь, тяжело сглотнул Серёжа. Он понимал, что не стоило бы этого говорить, но слова уже сами рвались языка. «Мне кажется, что нам лучше бы в детдоме было».
«С ума сошёл?» — подскочила Катя. «Ты хоть знаешь, как там люди живут?» «Несладко, но тысячами выпускаются каждый год, а значит, как-то живут». Пожал плечами юный парень.
«А ты представляешь, что тогда нас разлучат? Думаешь, кому-то нужны такие взрослые дети, как мы? Нет, вот такие, как Ленусик, всем нужны. Её у нас заберут и удочерят, и мы её никогда больше не увидим». Катя говорила с таким жаром пылом, будто её сестру уже прямо сейчас пытались отнять.
И вообще-то она не очень точно знала, как всё с усыновлением удочерением обстоит, но верила отчаянно, что её страхи не беспочвены. Сергей собирался было уже сказать, что не надо, пожалуйста, маленькую пугать, и они что-нибудь придумают, и уж точно не позволят подобному повториться. Но тут заметил, как Леночка, которая вот умница-малютка, уже не плакала, протягивает им что-то.
«Серёж, скажи, а тут много денежек?» В руках сестрёнка держала чёрный кошелёк. «Это что?» — спросил Сергей. «Нашла на перекрёстке возле статуи с конём», — ответила Лена.
Потерял кто-то, пожал плечами Сергей и как-то машинально расстегнул кошелёк и застыл. Потому что внутри было много денег, очень много. Наши деньги, доллары, ещё какие-то зарубежные валюты.
Он сперва даже подумал, может, это шуточное всё. Такие ненастоящие деньги. Игрушечные, которые для приколов существуют.
Но через мгновение убедился, нет, они настоящие. «Ого, это же…», — сказала Катя. «Мы богатые теперь, да?» С детским простодушием спросила Лена.
«Это кто-то потерял», — повторил Сергей. «Надо вернуть». Катя вздохнула.
Она понимала умом, что брат прав. Но уже закрались мыслишки о том, что если вот это всё оставить себе, то это же… Да сколько всего ж можно купить? Серёже можно взять новый ноутбук для учёбы. Можно ещё новые кровати в их комнату поставить вместо доисторических скрипучих панцерных.
А ещё можно оплатить себе репетиторов к выпускному классу и поставить брекеты. Катя очень стеснялась щели между зубами. «И как возвращать?» — спросила она, сделанным безразличием.
Как будто боялась, что по интонации брат догадается о её тайных помыслах. «Нельзя же объявление дать в газету, что мы нашли деньги. Сколько ж тогда желающих будет?» «В таких случаях просят особые приметы кошелька описать.
Другие вещи, которые в нём находились, так и узнают законного владельца». — ответил Сергей так серьёзно, будто только тем и занимался. Возвращал найденные с целым состоянием кошельки их владельцам.
Он вертел находку в руках. «О, тут есть кое-что!» — сказал он и вытащил две вещи. Первый оказался кулон из чернёного серебра.
Несколько его узких полос переплетались замысловатый узор в форме треугольника с алым камнем посередине. «Кажется, это руны какие-то», — сказал Серёжа. Второй вещью оказалась фотография, маленькая и истёртая со временем.
Несколько минут старшие дети смотрели на неё, а потом Катя, вскрикнув, прикрыла ладонью рот. «Мама! Это же мама!» «И правда», — ошеломлённо выдохнул Сергей. На этой фотокарточке и в самом деле как будто была запечатлена Светлана, но только лет на двадцать моложе того возраста, в котором она погибла…