Лена достала из духовки противень с пирогом и по кухне поплыл рыбный аромат. Всё, как муж Витя любит. На плите свежий борщ, на противне рыбный пирог. Осталось только компот доварить. Но это минутное дело, его Лена доварит когда муж войдет в дом.
Девушка накрыла пирог белоснежным полотенцем, чтобы не остыл, и подошла к окну. Их частный дом находился в середине квартала, а напротив как раз располагалась автобусная остановка на которую вот-вот должен был подъехать автобус с мужем.
Лена не видела Виктора три месяца. Он работал вахтами на севере. Три месяца там, три месяца дома. И с каким же нетерпением Лена его ждала! Да и частный дом – это не квартира. Он всегда требует мужских рук.
Дом был Ленин. Когда они поженились с Витей пять лет тому назад, у него была квартира. Молодые подумали и рассудили, что в просторном частном доме им будет лучше. Квартиру свою Виктор продал. На эти деньги пытался заняться бизнесом, но что-то не задалось. Бизнес у него прогорел, и вот уже три года мужчина работает вахтами.
Все бы ничего, деньги муж привозит неплохие, но уж больно тяжело двадцативосьмилетней Лене крутиться одной целых три месяца. За это время она успевала уже и позабыть, что она замужняя.
Детей у них не было. Виктор не хотел. Вернее, не то, что не хотел, просто считал, что пока не время.
-Вот уеду я на три месяца, как ты будешь одна с ребёнком? Давай немножко подзаработаем. Я брошу вахту, найду работу в городе. Тогда и о потомстве можно будет подумать.
Однако подзаработать никак не получалось. Хоть и привозил Витя деньги, всегда находились необходимые траты. Вот даже сейчас, видимо, крыша в доме прохудилась и в дождливую погоду в одной из спален появилось на потолке противное мокрое пятно, напугавшее Лену и заставившее поставить под ним тазик. Тазик пригождался каждый раз, когда шел дождь. Воды в него набегало порядочно.
Витя уже знал об этой проблеме, так как они с женой созванивались регулярно и обещал по приезду сразу же заняться крышей. А это дело не дешёвое, Лена понимала.
Муж у неё хороший — хозяйственный, любящий. Звонит каждый вечер, беспокоится о ней. Лена мужа любила. Каждый раз в день его приезда с вахты брала на работе выходной. Наготавливала всякие вкусности и ждала возле окна.
Самолёт мужа приземлился ещё пару часов тому назад, а сейчас уже должен подойти обычный автобус, на котором Виктор добирался до дома. Так вот же он! Сердце Лены ёкнуло. Она увидела мужа с огромной дорожной сумкой.
Обычно, когда автобус отъезжал, Виктор счастливо махал рукой в сторону своего дома, прекрасно зная, что жена его поджидает у окна. В этот раз всё было не как всегда. Витя был не один. На руках у мужчины был ребёнок. Кажется, мальчик. Совсем маленький. Возраст ребёнка Лена определить не могла, так как с детьми дело имела редко. Виктор был хмур и не помахал рукой.
Да и руки у него были заняты. В одной руке сумка, в другой ребёнок.
Мужчина пошёл к пешеходному переходу, а Лена замерла в недоумении. Чей это малыш? Кого-то с работы? Тогда почему Виктор несёт мальчика к ним домой? Да и вообще, кто мог доверить такого маленького мальчика Вите, который о детях ничего не знает?
Виктор вошел в дом, небрежно бросил сумку и аккуратно опустил на пол мальчика. Ребенок прижался к его ногам, испуганно глядя большими глазками на Лену и сунув палец в рот. Было видно, что малыш потерян, как и Лена. Она не бросилась к мужу, как обычно, а застыла в коридоре.
-Ну что, Ленок, не поцелуешь мужа после длительного отсутствия? — протянул к ней руки Витя.
Но его лице и в глазах не было и тени веселья. Стараясь не задеть мальчика Лена, обняла мужа и даже ответила на его поцелуй. Но ей очень не терпелось спросить:
-Вить, а чей это мальчик? Что происходит?
Виктор тяжело вздохнул, отстранил жену, взял за руку малыша.
-Толик, идем, я тебе что-то покажу. Давай снимем ботиночки и пройдем в комнату.
Виктор отвел мальчика в спальню, усадил на кровать и сунул в руки макет самолета, которым обычно так дорожил, и даже пыль с него велел стирать осторожно. Уже по одному этому девушка поняла, что случилось что-то серьезное.
-Ты посиди пока здесь, а нам с тетей Леной поговорить нужно.
Мужчина прикрыл дверь в спальню.
-Покормишь меня, жена? — невесело улыбнулся он.
-Да, конечно, идем, — спохватилась Лена.
Она налила мужу горячего борща, нарезала рыбный пирог, а сама застыла за столом напротив супруга, с тревогой ожидая, что он ей скажет.
Виктор ел борщ, не поднимая глаз. Было видно, что мужчина не знает, как начать разговор.
-Это мой сын, – неожиданно «рубанул он с плеча». -Этот мальчик – мой сын!
Лена тихонько охнула, и сердце ее забилось часто-часто. Больше всего на свете девушке хотелось, чтобы муж улыбнулся и сказал, что разыгрывает ее. Однако на лице Виктора не было и следа улыбки.
-Так получилось, Лен! – с горячностью схватил он ее за руку. — Понимаешь, три месяца для мужчины – это очень много. Закрутилось у нас там с поварихой. Было это всего пару раз, а она забеременела.
-Так значит?!! — жёстко выдернула свою руку Лена. — Мне ты говорил, что детей заводить рано, а сам сыном обзавёлся?
Голос девушки дрожал от с трудом сдерживаем боли и грозя перейти на визг.
-Ты думаешь я хотел, чтобы так получилось? — продолжал оправдываться Виктор. — Она не сказала мне о своей беременности. Родила и поставила перед фактом. А то, что это мой мальчонка, сомневаться не приходится. Да и похож он на меня. Ты не заметила?
Нет, Лена сходства не заметила. Она не успела разглядеть мальчика, а сейчас, в один момент, этот ребенок стал ей отвратителен. Он был как живое свидетельство измены мужа. И кое-чего в этой ситуации девушка все равно не могла понять.
-Сюда-то ты его зачем притащил? Где его мать?
-Тут такое дело, нету ее больше. Медведь задрал. Она в столовке допоздна задержалась, а потом еще пошла окружным путем. А медведь тот подранком был. Озверел в конец. Его-то потом, конечно, пристрелили. А что толку? Мать ребенку уже не вернуть. Я, получается, его отцом официально был записан. Чего уж было отпираться. Так вот и пришлось мне Толика забрать.
-И что теперь? — одними губами, еле слышно спросила Лена.
-Не знаю… Как рассудишь… Выгонишь — уйдем. Только знай, я всегда любил только тебя. Эта интрижка с поварихой случайной была. Ну, тяжело мужику одному столько времени, не сдержался. Один раз я тебе изменил, но клянусь, больше никогда такого не повторится, если ты простишь. Верен тебе буду до гробовой доски.
Лена смотрела на мужа и, несмотря на то, как ей было плохо, она видела, что он искренне раскаивается. Она давно уже привыкла жить его приездами и ожиданием, и не мыслила своей жизни по-другому. Да, она простит его, но вот что только с мальчиком?
-А что с ребенком? — все так же тихо прошептала она. — Что ты планируешь делать с ним?
-Лена, куда же я теперь своего сына-то дену? — развел руками мужчина. — Не простишь — вместе уйдем. Простишь — придется тебе принять и его.
А вот это было уже куда сложнее. Практически невозможно! Как можно принять сына своего любимого от другой женщины? Витя каждый день будет заботится о живом напоминании того, что было него с другой!
Лена молча встала и также молча вышла из дома. Ей требовалось побыть одной. Она бесцельно бродила по улицам до поздней ночи. Голова горела огнем, и в ней роились разные мысли. Появилось даже желание броситься с моста, когда девушка подошла к реке. Но все это была ерунда, и в глубине души Лена уже знала, как поступит. Она не представляла своей жизни без мужа. Придется смириться и привыкнуть к мальчику.
Лена вернулась домой поздней ночью.Виктор давно спал в их супружеской спальне, а на разложенном кресле лежал чужой мальчик. На тумбочке горел ночник и в его тусклом свете, подойдя к креслу, Лена пыталась получше разглядеть малыша. Он был худенький, бледный и спал очень беспокойно, дергаясь всем телом. Нелегко пришлось этому малышу. Совсем недавно он потерял маму. Лена постаралась искусственно вызвать в себе жалость к нему, но не получалось. Накатывала только неприязнь.
Толику было два года. Мальчик был робкий и необычайно тихий. Лена старалась не выказывать его сторону негатива. Однако малыш сам, каким-то своим детским чутьём почувствовал его и старался к Лене не приближаться. Он всё время жался к Виктору, но и тот, казалось, особой нежности к мальчику не испытывает. Мужчина делал необходимое, не более того. Купал, кормил ребёнка, купил игрушки, наверное, больше для того, чтобы Толик к нему не приставал и мальчику было чем заняться.
Первую неделю Лена не разговаривала ни с мужем, ни, тем более, с Толиком.
По собственному дому она бродила как тень, всё время натыкаясь взглядом на неприятного ей человечка.
Виктор поначалу был насторожен, подлизывался к Лене, а поняв, что раз она не выгнала, значит готова простить, начал вести себя, как обычно. Занялся крышей, ремонтом потолка и эти обыденные дела заставили супругов общаться. Сначала Лена отвечала односложно, но к концу первого месяца почти оттаяла и, чего уж греха таять, простила. А ребенка видеть все равно не могла! Пусть Виктор занимается им сам.
По прошествии двух месяцев у Лены появилась тревога. Скоро муж уезжает на вахту. Интересно, что он планирует делать с мальчиком? На вопрос жены Виктор недоумевающе вскинул брови.
-Лен, ну не могу же я таскать его с собой на работу? Где мне, по-твоему, его оставлять, в вагончике? Конечно, он останется здесь. Я уже выбил для него место в детском саду. Остались только формальности. Будешь отводить по утрам и забирать вечером. Увидев, как жена негодующей качает головой, Виктор поспешил продолжить.
-Я же не заставляю тебя его любить. Вижу, что для тебя это невозможно. Заберешь из садика, покормишь, и пусть себе ковыряется в своих игрушках. Толик у нас вполне самостоятельный. Он не доставит себе хлопот.
«Самостоятельный» Толик, моргая своими большими светлыми глазами, выглянул из комнаты и Лена поняла, что мальчик все слышал. Впрочем, что он там понял? Что может понимать двухлетний малыш?
Видимо, двухлетний ребёнок понимал больше, чем думала Лена. После отъезда Виктора на вахту он стал совсем отстранённый. По утрам мальчик старательно одевался в садик, не прося ни о чём тётю Лену. Молча она отводила его туда, молча забирала, молча кормила ужином.
Пока однажды после садика Толик не отодвинул от себя тарелку и не пробормотал, что не хочет кушать, и у не ушел в выделенную для него комнату. В комнате было тихо, и дверь в нее была открыта. Время от времени, проходя мимо, Лена заглядывала туда. Мальчик не играл в паровозик, не строил ничего из кубиков. Он тихо лежал на диване с закрытыми глазами. Сначала Лена думала, что Толик просто устал, но в очередной раз, пробегая мимо открытой двери, обратила внимание, что лицо мальчика ярко-красного цвета.
Толик был светлокожий, бледненький, и эта краснота бросилась Лене в глаза.
Нехотя она вошла в комнату и почти брезгливо поднесла руку ко лбу Толика. Дотронуться не успела, как почувствовала жар, исходивший от лобика. Лена испугалась, схватила мальчика за плечи, потрясла. Толик долго не просыпался, а когда раскрыл глазки, они были мутными. Сам ребенок был вялый, заторможенный.
-Толик, ты что, заболел? — присела на корточки перед диваном Лена. — Тебе плохо? Давно ты себя плохо чувствуешь?
-Давно. Два дня болит тут и тут, — мальчик показал на голову и горло. — А вчера меня в садике рвало.
Толик отвечал невнятно и казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Быстро метнувшись к аптечке Лена поставила Толику градусник и не став дожидаться, что он покажет, начала вызывать скорую. Все и так было понятно. Ребенок просто горел огнем.
Скорую не ехала долго. За это время Лена успела увидеть на градуснике страшную цифру 40, а Толик опять впал в забытьё. Девушка дала ему жаропонижающее и бегала по окошкам, дожидаясь машины с красным крестом. За это время она искусала губы в кровь.
«Толик, Толик, ну как же так? Ты давно заболел и молчал, не жаловался. Терпел, а все потому, что боишься страшную, ненавидящую тебя тетю. Ты такой тихий, такой хороший мальчик! Вот в чем ты виноват передо мной?»
-О, мамаша, будем госпитализировать, он же у вас хрипит, — нахмурилась фельдшер, прослушав Толика.
Лена кинулась укутывать мальчика, взяла на руки и побежала в скорую помощь.
В больнице она долго объясняла, кем ей приходится этот ребенок.
-Это сын моего мужа, а я нахожусь в процессе усыновления. Совсем скоро я стану его мамой.
Сказав это Лена собиралась соврать, но внезапно поняла, что она на самом деле так сделает. За один вечер огромная корка льда, что покрывала ее сердце, растаяла. Растаяла без следа от тепла этих горячих ручек, что обвивали ее шею, пока она везла Толика в скорой помощи.
В больнице они пролежали две недели, и Лена, пожалуй, была самой беспокойной мамочкой в отделении. Трясясь над мальчиком, она мерила ему температуру чуть не каждый час и поднимала на уши весь медперсонал, если температура не спадала. Наградой ей стали восторженные глазки Толика и его ручонки, когда он тянулся к «новой» тете Лене.
Мамой мальчик назвала её позже, уже когда Виктор вернулся с вахты. Это случилось так естественно, но Лена потом проплакала всю ночь. К этому времени она усыновила Толика официально, записала себя его матерью. Теперь она знала, что этот мальчик её сын не только на бумаге, а и в душе.
Прошло полтора года, и Толика было не узнать. Теперь это был весёлый, вполне подвижный мальчик, души не чаявший своей новой маме. Он не отходил от Лены, абсолютно потеряв интерес к отцу. Виктору это было только на руку, и мужчина выдохнул с облегчением.
А потом случилось страшное. Виктор уехал на вахту, и вскоре Лене поступило известие, что автобус везший вахтовиков свалился в пропасть. Он многократно перевернулся, а потом его еще присыпало снегом, так что часть тел так и не была найдена. Среди них и мужа Лены.
Лена чуть с ума не сошла от горя. Она любила мужа и от всепоглощающего горя её спас только сынишка. Это же такое счастье, что она не одна, что у неё теперь есть Толик! Лена жила только им.
Через год Виктора официально признали без вести пропавшим, а через два должны были признать умершим. К тому времени Лена уже смирилась с потерей мужа. До признания его умершим оставалась две недели, когда Витя появился.
Случилось это весной, в дождливую погоду. Войдя в дом после прогулки с Толиком, Лена не обратила внимания, что дверь не заперта. Гораздо больше в тот момент её волновало, не промочил ли Толик ноги. Она разула мальчика в прихожей, потрогала носочки. Успокоившись, велела сыну бежать в свою комнату, переодеваться.
-А я сейчас поставлю чайник, и мы с тобой попьем горячего чаю, — весело говорила женщина, входя на кухню.
Последние слова замерли у нее на губах. За столом, как ни в чем не бывало, сидел ее муж и ел курник, который Лена испекла утром.
-Не пугайся, Ленок, я живой, — подмигнул ей мужчина. — Да не пугайся ты так, говорю, — вскочил Виктор из-за стола, видя, что Лена вот-вот грохнется в обморок. — Не было меня в том автобусе, не было.
-Где же ты был тогда целых два года? — прошептала, Лена тяжело опускаясь на табуретку.
-У женщины одной жил. Я собирался поехать на вахту, правда, и уже почти сел в тот злополучный автобус. Но позвонила мне одна старая знакомая и позвала смотаться с ней на юга. Она решила прикупить себе там недвижимость. Обеспеченная, знаешь ли, женщина. Чуть постарше меня, но это не важно.
Потом уже там, на море, я услышал про автобус и решил — значит так тому и быть. Это судьба. Для тебя я буду погибшим, а жить останусь с ней.
-Ты…. ты…. мерзавец! — бормотала Лена не в силах внятно произносить слова. — Если бы ты знал, что я из-за тебя пережила. Зачем же ты приехал сейчас?
-Дело в том, Ленок, что у нас с ней сейчас общий бизнес и все такое. В общем, решили мы с этой женщиной узаконить отношения. Я приехал за разводом и за Толиком.
-Что? Что ты сказал? За Толиком? Зачем он тебе?
-Говорю же тебе, моя новая избранница старше меня. Семейная жизнь у нее не сложилась из-за того, что она не может иметь детей. А она очень хочет. Мы поженимся, заберем Толика и будем воспитывать его.
-Ни за что!!! — заорала Лена, у которой внезапно прорезался голос.
Ее руки, машинально пошарив по столу, схватили вилку. Виктору стало реально страшно. В этот момент Лена походила на невменяемую.
-Я не отдам тебе сына, ни за что на свете не отдам. Женитесь, делайте что хотите, но Толик мой сын. Официально мой, по закону. Вам стало скучно и вы решили завести себе новую игрушку в виде мальчика? А если он не придется ко двору, что тогда?
-Лена, положи вилку, — косился Виктор на руку женщины и выдохнул, когда Лена разжала пальцы и вилка с глухим стуком упала на столешницу. — Слушай, ты сейчас не в себе. Это в тебе говорит злость и ревность от того, что я ушел к другой А Толик тебе не нужен, он тебе никто.
-Никто, говоришь? — сузила глаза Лена. — Тогда пойдем и спросим у него, с кем он хочет остаться, с тобой или со мной. Он уже довольно большой мальчик и в состоянии сам решить.
Лена не успела договорить, как в проем кухонной двери метнулась маленькая фигурка. Стоявший за дверным полотном Толик слышал все последние слова и кинулся к Лене, сидящей на табуретке. Обхватил ее что было силы и заплакал:
-Мама, я хочу быть с тобой. Не отдавай меня ему.
-Да ты что, Толик? Конечно, не отдам, — посадила мальчика к себе на колени Лена. — Ты же мой сыночек, и я без тебя не смогу. А ты убирайся, — зло зыркнула она на Виктора. — Ты все слышал! Сын хочет жить со мной. Ты получишь свой развод, но о сыне забудь. Я тебя на части разорву, если ты решишь забрать его у меня.
-Ну и хр.н с тобой!
Виктор хотел уйти гордо, но уж больно вкусен был курник Лены, и он запихал остатки с тарелки себе в рот и только после этого поднялся.
-Как хочешь, тебе же хуже! Воспитывай теперь чужого мальчишку. Своих у тебя не будет, потому что замуж с прицепом никто не возьмет.
-Не больно то и хотелось снова замуж. Еще попадется похожий на тебя козел, — крикнула вслед Виктору Лена. — Нам с Толиком и вдвоем хорошо, а ты дурак.